…мы же до такой степени запустили понимание кинематографа, что большинство людей думает, что фраза «значительная часть эмоциональных переживаний героев передается через лицевые движения и жесты» обладает негативными коннотациями, достаточными для того, чтобы объяснить негативный прием нового фильма Терренса Малика в Венеции. Неудивительно, что кинокритика исчезла: она так долго писала о фильмах, где не осталось ни одного художественного акта, за который можно было бы ухватиться в рецензии, в положительном ключе, что перевернула восприятие современного зрителя в прямую противоположность кинематографического опыта. Поэтому, чтобы не разувериться в своей способности оценивать кино, возникшей на основе просмотра фильмов 2000-х годов, в которых не было ни одной интересной склейки, читатель теперь ждет, что в кинокритике НЕ будет ничего, что составляет ее предмет, ее основное предназначение. Более того, замечание, содержащее малейшее киноведческое зерно (а следовательно, подразумевающее, что в каком-то новом фильме появилось некое решение, которое не может не быть новаторским к недавнему периоду упадка кинематографа), скорее всего, будет воспринято им как негативная оценка! Можно даже немного пофантазировать на эту тему: «большая часть диалогов означает не то о, чем говорится» («Космополис»; символистский фильм НЕ допускается). Поразительно, что кинокритика почему-то превратилась в презренную профессию, но она ею всегда и была, это значит, что человек, желающий искусства, ждет этого всплеска серьезного киноведения с самого начала, но пока еще не видел. По своей природе это единственное место в сегодняшнем мире, где может найти себя тот, кого раньше называли
Человеку, который занимается метафизикой, нужно быть готовым, что его будут называть разными нехорошими словами все женщины вокруг и мужчины, закрывающиеся от этой мысли; если кто-нибудь сегодня говорит хоть что-то имеющее отношение к идеализму, на него тут же набрасываются защитники женщин, большинство при этом обладает анатомическими признаками мужского пола, потому как ничто не заставляет мужчину водружать заслоны и проявлять женское начало, как недостигнутое величие. Учитывая это, более вероятным развитием представляется то, что не мужчины образумятся, а появится высшее создание из того, что раньше называлось женщиной.
На обратном пути в киоске я купил газету «Советский спорт», чтобы почитать результаты футбольных матчей прошедшего тура в чемпионате России. В продуктовом магазине женщина повязывала белую косынку, и я спросил, запрещено ли ей показывать волосы религией или чем. Она стала рассказывать, и когда я, держа в руках кекс, уточнил, с чем он, сказала: «Это не надо брать». Я еще присмотрелся к другим и напоследок задал еще пару вопросов. Она спросила: «Вам не нравятся женщины с повязанной головой?»
Вечером я дописывал первые 25 минут фильма. Снова звонил Олег и рассказывал, что посмотрел «Войну и мир» Бондарчука, а потом историю, как Бондарчук вместо «Малой Земли» поехал снимать «Они сражались за Родину», взяв всю поддержку Брежнева.
БОРН — 5 СЕНТЯБРЯ