Похищение строптивой

Она оставила надежду когда-нибудь выйти замуж. Ей уже, наверняка, никогда не испытать волнения невесты, готовящейся к свадьбе. Судя по всему, судьба уготовила Бланш совершенно иную, одинокую жизнь, наполненную лишь чувством долга. Бедный ее отец, бедная она сама!

Но жалость к самой себе тут же уступила место новому приступу гнева. Она, внучка Арчибальда Пристли, не должна терпеть унижения и оскорбления, тем более в своем собственном магазине, тем более от этих сплетниц, выслуживающихся перед оккупантами!

— Леди, вы желаете что-нибудь купить? — с вызовом спросила она, появляясь перед двумя сплетницами.

Уперев руки в бока, Бланш скользнула взглядом по Сьюзан Хендрик, затем уставилась прямо в лицо Майлы Рэнгл, ощупывающей белый муслин с высокомерием и, как показалось Бланш, с некоторой долей брезгливости. Оставив в покое материю, рука Майлы судорожно вцепилась в большую все еще пустую хозяйственную корзинку.

— Пожалуй, у вас не найдется подходящей ткани для подвенечного платья, — произнесла Майла. — Моя Фиби, как вам известно, скоро выходит замуж за лейтенанта Лайнуса Гринвуда… британского гренадера.

— В таком случае передайте ей мои соболезнования. — Бланш нахмурилась, а затем неожиданно для себя выпалила: — Я уверена, вы непременно найдете достаточное количество ярдов нужной вам ткани где-нибудь в другом месте.

Майла сразу стала пунцовой, поскольку ее дочь, Фиби Рэнгл, славилась своими внушительными размерами в ширину. Дверь магазина негодующе захлопнулась, и Бланш снова осталась одна. В ушах у нее все еще звучали обрывки случайно услышанного разговора: «…засиделась в девках… ее вина… совершенно забыла, как себя вести».

Господи, что это с ней? Почему она приняла эти слова так близко к сердцу? Бланш всегда удавалось держать себя в руках. Нет, нельзя давать волю чувствам! У нее всегда это получалось, получится и на этот раз.

К полудню Бланш удалось продать несколько фарфоровых чашек, какую-то хозяйственную мелочь и несколько ярдов шелка. Она поручила клерку купить немного продуктов и отнести их в дом Пристли. Майкл Фолджер с радостью согласился: все равно у него на данный момент не было никакой работы, а слоняться без дела и получать за это жалованье, было не в его духе.

Когда Фолждер ушел, Бланш подосадовала на себя, что не дала ему немного денег, с тем чтобы он купил для нее какой-нибудь еды. Пустой желудок настойчиво требовал к себе внимания. С каким удовольствием она бы сейчас выпила желудевый кофе, который готовит миссис Адамс. И как ей не пришло в голову захватить с собой пару лепешек?

Девушка осталась совершенно одна. Продавщица Дора на работу сегодня не вышла; правда, прибегал ее младший братишка и сказал, что Дора заболела. Значит, увольняться она пока не собирается, хотя бы это хорошо.

Во время обеденного перерыва Бланш решила вздремнуть немного в кабинете отца, впрочем, фактически это был ее рабочий кабинет. Громоздкую конторскую мебель Бланш недолюбливала. Секретер и шкафы с выдвижными ящиками, набитыми бумагой и документами, напоминали ей о пресловутом чувстве долга, которое на протяжении стольких лет внушала ей Мариса.

На стене, возле двери, висел документ, выданный деду Бланш и подтверждающий его право основать собственную торговую компанию. Этот документ был вставлен в рамочку и успел изрядно пожелтеть от времени. Посреди комнаты стоял добротный стол орехового дерева, который видел лучшие времена и был свидетелем процветания дома Пристли.

Устало опустившись в старое кожаное кресло, Бланш потерла закрытые веки, стараясь избавиться от навязчивых колонок цифр, то и дело возникающих у нее перед глазами. Бланш размяла онемевшие плечи. Господи, сколько всего еще нужно сделать! Но сейчас ей больше всего на свете хотелось горячей еды и благословенной тишины. Цифры, мелькавшие у нее перед глазами, постепенно исчезли, зато вместо них стали возникать картинки аппетитных дымящихся блюд. Бланш отдала бы сейчас все, что угодно, за бифштекс или горячий пирог с мясом, или ломоть яблочного пирога, не говоря уже о ее любимом десерте с миндалем! В конце концов, девушку сморил сон, и она уснула прямо в кресле, в котором сиживал еще ее дедушка.

Но вскоре что-то растревожило сон Бланш, что-то не очень приятное. Запах чеснока. Этот неприятный запах, смешанный с «ароматом» эля, вызывал в ее мозгу только одну ассоциацию. Нет, только не это! На сегодняшний день с нее хватит приключений: сначала выходка отца, потом известие о нападении на фургон, а теперь еще этот отвратительный запах Генри Торна.

Окончательно проснувшись, Бланш увидела прямо перед собой круглое красное лицо с лоснящимся подбородком и мясистым носом. Опираясь толстыми руками о подлокотники кресла, над ней склонился Генри Торн. Его крепкие обтянутые бархатом ноги прижимались к ее коленям, лицо кривилось в плотоядной ухмылке.

— Спишь за штурвалом, Бланш Пристли? Так ты вряд ли ты продашь много товара. Женщины только одной профессии могут зарабатывать, когда они спят.