Похищение чародея

Ленин поправил повязку, скрывавшую половину липа, и надвинул кепку пониже на рыжий парик. Наверху хлопнула дверь. Телевизионная камера на площадке второго этажа стрекотала приглушенно, и в полутьме фигуры операторов казались привидениями.

— Пойдемте, товарищ Ильич, — сказал Ярхо, имитируя эстонский акцент. — В Смольном нас ждут.

— Да, уже пора.

Владимир Ильич осторожно распахнул дверь, и этот исторический жест моментально повторился миллионократно на экранах всех телевизоров Советского Союза и телевизоров прогрессивных европейских стран, включенных в систему Интервидения.

Холодная дождливая ночь схватила путников и понесла их к мосту, к Неве, к опасности и славе. Ярхо шагал впереди. Его широкие шаги были уверенны, но осторожны. Ленин шагал сзади. Повязка мешала ему смотреть и быстро намокла, отчего казалось, что к щеке приторочена мокрая тяжелая подушка.

Поздние зрители теснились на тротуарах, и шепот: «Идет!» перекатывался вперед, забегая за несколько кварталов.

Знакомая по книгам и кинофильмам фигура вождя в длинном узком пальто с бархатным черным воротником, в рабочей кепке и с подвязанной щекой — вождя, идущего взять в свои руки руководство восстанием, — ставила все на свои места.

Нарушая все правила мероприятия, путников обогнала телевизионная машина с вращающимся локатором на крыше. Она была кое-как замаскирована под катафалк, и цилиндры операторов и режиссера зловеще покачивались над темной улицей.

Длинное рыло камеры, высунувшееся с тылу катафалка, в последний раз дало на экраны крупным планом лицо Ленина. Зная, что его снимают, Владимир Ильич старался унять дрожь в плечах. Дождь пронизывал его до костей, и казалось, что ледяные капли стекали по печени. Заныл зуб. Еще позавчера жена настойчиво рекомендовала сходить к зубному, но в поликлинике ВТО запись была только на три дня вперед.

Ярхо отряхнулся и закурил, прикрывая огонек от ветра широкими ладонями.

— Спрячьте пачку, — сказал Ленин. — Кто пятьдесят лет назад курил «Беломор»?

— Нас не снимают, — сказал Ярхо. Он говорил уже без эстонского акцента. — Они поехали к вокзалу. Там сейчас начнутся бои.

— Прибавим шагу, — сказал Ленин. — А то разведут мосты.

— Нет. Сегодня ночью их держат путиловцы. Красная гвардия.

— Во сколько нам надо быть в Смольном?

— Пока есть время. Неплохо бы зайти куда-нибудь согреться.

— Вы с ума сошли. Этого же не было.

— А кто знает… В ту ночь мы за ними не наблюдали.

Ярхо выбросил окурок, и он внятно зашипел в черной луже.

Издалека зацокали копыта.

— А ну-ка, отойдите, Владимир Ильич, в эту подворотню. Похоже на казачий разъезд. Боюсь, не засекли ли они, эти троцкисты, вашу явочную квартиру.

— Ближе к тексту, — строго сказал Владимир Ильич, ныряя в темную подворотню. — Какие еще троцкисты? Лева должен сидеть в Смольном и руководить, пока меня там нет.

— Не может быть!

— Да и в самом деле не может быть. Решили обойтись без этой политической проститутки! Там Подвойский и Свердлов. Верные люди. Из ревизионной комиссии.

Казачий разъезд быстро проскакал мимо подворотни, и брызги, поднятые копытами коней, влетели, как от проезжающего автомобиля, в подворотню.

— Пойдем дальше?

— Пойдем. И осторожнее. Шутки шутками, а если мы попадемся на глаза казачьему патрулю, может получиться скандал.

На углу горел костер. Вокруг стояли красногвардейцы. Винтовки были сложены в пирамидку.

— Свои, — сказал Ярхо. — Еще через два квартала мост. А там до Смольного рукой подать.

— Скорей бы, — сказал Ленин.

Один из красногвардейцев повернулся на звук шагов.

— Кто идет? — спросил он.

— В Смольный, — ответил Ярхо. — Пароль — победа. Телевизионщики не проезжали?

— Нечего вам в Смольном делать, — сказал красногвардеец.

— Ты так не разговаривай, — стараясь быть вежливым, сделал замечание Ярхо. — Не знаешь, с кем говоришь.

— Знать не хочу, — сказал красногвардеец.

— А надо бы догадаться. Вас предупредить должны были.

— Знаешь что, — вдруг разозлился красногвардеец. — Вместо того чтобы нотации читать, предъявил бы документы.

Остальные красногвардейцы тоже повернулись к задержанным и внимательно прислушивались к разговору.

— Какие еще документы? — грозно спросил Ярхо. — Не может быть у нас документов. Мы же пароль сказали. И давайте в сторонку, не задерживайте. А то потом локти кусать будете, как в обкоме вызовут вас на ковер.

— Вась, а он тебя пугает, — сказал один из красногвардейцев.

Красногвардейцы довольно громко, не опасаясь казачьих патрулей, засмеялись.

Может быть, вся эта история и закончилась бы благополучно, не вмешайся в нее Владимир Ильич.

— Товагищи, — вдруг сказал он. — Я указываю вам на недостаток геволюционной бдительности. В тот момент, когда вгаг может победить, ваши гужья стоят незагяженные.

— А это что за маскарадная маска? — поинтересовался красногвардеец. — Зуб болит? Врезали?

— Товагищи! — уже громче сказал Ленин. — Я вам именем геволюции пгиказываю…

Он не договорил. Красногвардеец подошел к нему вплотную и сказал:

— Как будто они.

— Мы, мы, — поддержал его Ярхо, решивший, что его наконец узнали.