Похищение Афины

Я испытывала и облегчение, и счастье потому, что была оправдана и могла продолжать жить. Но я все-таки испытывала и беспокойство тоже. Единственной причиной, по которой меня оправдали, была не моя правота и не ум, с которым я вела собственную защиту, причина была в том, что двое афинских мужей объявили меня добродетельной. Это было победой, но я не чувствовала себя победительницей.

Лондон и Эдинбург, зима 1807–1808 годов

Адвокаты объяснили ей все подробно — не один раз и даже не два. Три раза они повторяли одно и то же потому, что она никак не могла поверить в то, что слышала. Элджин поклялся, что не остановится ни перед чем, чтобы наказать Мэри в глазах закона и в глазах Божиих, доставить ей как можно больше унижений перед людьми и причинить как можно больше боли. Несмотря на то что мистер Нисбет и все знакомые пытались убедить его не устраивать публичной драмы, он никого не слушал.

— Я не остановлюсь до тех пор, пока актом парламента не будет подтверждено, что Мэри была мне неверной женой. Пусть об этом знают нынешнее и будущее поколения.

Предстояло два судебных процесса, и первый из них уже начался — в лондонском суде проходило заседание по обвинению Роберта Фергюсона в соблазнении супруги лорда Элджина. Мэри с нетерпением ожидала возвращения Роберта, хоть результаты судебного разбирательства были уже известны. Как известна была и главная цель Элджина в этой инстанции — деньги. Элджин заявил на суде, что Мэри была прекрасной женой и что они жили в безоблачном и гармоничном счастье, пока в их жизнь не вторгся этот человек и не соблазнил невинную женщину. За этот проступок Элджин требовал компенсации в двадцать тысяч фунтов. Исход дела был предрешен потому, что обвиняемый не стал обращаться к защитникам. Он поручил своему адвокату зачитать заявление, в котором указал, что, охваченный чувствами, он писал Мэри любовные письма, но она на них не отвечала. Подтверждать версию Элджина о неверности жены Роберт Фергюсон не испытывал охоты.

Но Элджин не собирался ограничиться одним судом, вне зависимости от его исхода. По шотландским законам он имел право требовать развода на основании неверности жены, каковую ему предстояло доказать на новом суде. Убедить Элджина отказаться от этой карательной меры было невозможно, и это означало, что мать его детей будет подвергнута самому унизительному из публичных процессов. Ему не было до этого дела.

— Имею ли я право оспорить право лорда Элджина на опекунство над моими детьми? — спросила Мэри адвоката, который был нанят для ее защиты на предстоящем процессе.

— Реально нет, леди Элджин. Женщина, состоящая в браке, в глазах закона не имеет такого права.

— Что это означает конкретно?

— Э-э, это означает, что замужняя женщина не может давать показания на суде. Все ее интересы — как юридические, так и финансовые — представляет ее муж. Все имущество, которым она владеет, принадлежит ему же, как и ее дети. Боюсь, что вчинить иск от вашего имени не представляется возможным. Прецедентов, подобных этому, не было.

Мэри почувствовала, как судорожно забилось сердце в ее груди.

— Должен же быть способ вернуть мне детей! Это же мои дети! Они вышли из моего чрева, они плоть моя и кровь.

— В глазах закона они принадлежат своему отцу, — бесстрастно заметил адвокат.

Он давно привык к женским истерикам, которые случались, когда он сообщал об этом матерям.

— Но им нужна я! Они малы еще!

Взгляд Мэри лихорадочно перебегал от миссис Нисбет к отцу, но никто из них не мог ни утешить ее, ни предложить решения вопроса. Очевидно, им и раньше было известно о бесправии женщин в глазах закона.

— Так как в глазах закона не существую я — о чем вы мне только что сообщили, — может ли мистер Фергюсон, в случае если я выйду за него замуж, отозвать опекунство над моими детьми от лорда Элджина?

— Может. Но так как он формально не является родным отцом детям, то не имеет законных оснований на такие заявления. Суды, как правило, настаивают на правах отцовства. Подобная попытка обречена на провал.

— Значит, по английским законам единственный способ для женщины выиграть иск — стать мужчиной. Я правильно вас поняла?

Мэри была полна негодования. Она вся дрожала, но не хотела показать своего волнения этому облаченному в черное хищнику от закона. Пусть думает, что она просто сумасшедшая.

— Очевидно, ничто — ни деньги, ни титул, ни связи в обществе — не могут излечить от того факта, что я всего лишь женщина!

— Леди Элджин, я понимаю ваши страхи, но вам следует уяснить, что несовершеннолетние дети должны принадлежать какому-то лицу и по английским законам этим лицом является их родной отец.

Ей хотелось сдернуть с него очки и вырвать его глаза-бусины. Но в конце концов, он всего лишь слуга закона. Это не он, и даже не Элджин вызвали пламя ее гнева. Мировой порядок, привычный ход вещей являются причиной ее негодования.

— Это несправедливо, — едва сумела она выговорить.

Мэри чувствовала, что должна что-нибудь сказать.