Похищение Афины

Роберт был высок, много выше, чем даже Элджин, и красив, но не так, как был красив ее муж до болезни, изуродовавшей его черты. Лицо Фергюсона поражало какой-то сильной красотой. Выглядел он моложаво, несмотря на поредевшие волосы. Костюм имел безукоризненный. Не щегольской, подумала Мэри, но несущий печать отменного вкуса.

— Все еще увлекаетесь заговорами против Короны, мистер Фергюсон? — поинтересовался Элджин.

Он улыбался, но по металлическим ноткам в его тоне Мэри догадалась, что ее муж не испытывает симпатии к гостю. Элджин откровенно не разделял антимонархических убеждений.

— Пользуюсь для этого каждой возможностью. В последний раз даже не далее как на прошлом вечере у мадам де Сталь. Вы не читали ее эссе по этому вопросу?

Роберт тоже улыбался, но в его голосе звенел тот же металл.

Мэри вежливо покачала головой, давая понять, что эссе не читала, но Элджин был более категоричен и со смехом произнес:

— В самом деле, Фергюсон, вы переходите все пределы!

— Вам не доводилось бывать на приемах мадам де Сталь?

— Конечно приходилось. Думаю, на них бывал каждый мужчина, включая и вашего мистера Питта.

Элджин, как всякий тори, ненавидел премьер-министра Уильяма Питта, который был вигом. Занимая пост советника короля, он проводил, как Элджин всегда подчеркивал, политику умиротворения.

— Какого черта, Элджин! Мы, кажется, здесь все союзники, поскольку имеем общего врага, разве нет?

Двое мужчин обменялись рукопожатием, хлопнули друг друга по спине, и политика отступила, когда они начали говорить о доме. Гости разошлись, а Фергюсон задержался на некоторое время, и они с Элджином осушили по бокалу портвейна.

Скоро шотландец научился выманивать Элджина из отеля, и они стали бродить по улицам Парижа, посещая лавки торговцев стариной и предметами искусства. В результате на протяжении всего нескольких недель Элджин составил коллекцию из пятидесяти четырех картин старых мастеров, наряду с тем, что приобрел многие предметы меблировки, шандалы, канделябры, кувшины, вазы. Он также свел знакомство с виноторговцами, дюжинами закупая у них упаковки лучшего коньяка для Брумхолла. Терракота, фарфор, столовое серебро — все это было приобретено Элджином в огромном количестве за считаные дни.

— У Фергюсона отличный вкус, — однажды сказала Мэри мужу. — И по-видимому, он не ограничивает себя в расходах.

Она хотела таким образом намекнуть Элджину на то, что ему следует быть экономнее. Им не разрешили покидать пределы Франции, но жить тут приходилось на собственные средства. Отель был очень дорог, и Мэри предложила было снять в Париже особнячок, чтобы как-то снизить расходы, но теперь она думала, что при обилии соблазнов и увлечении Элджина покупками ее попытки сэкономить не увенчаются успехом.

— Мистер Фергюсон очень богат, Мэри. Я просто поверить не могу, что человек с такими средствами, к тому же тот, кому предстоит унаследовать прекрасное и обширное поместье, может увлечься правительственными реформами и проектами перестройки экономической системы. Он джентльмен, этого у Фергюсона не отнимешь, но, на мой взгляд, для шотландца он несколько неуравновешен.

Фергюсон стал предметом частых обсуждений между двумя супругами. Сейчас, когда на них не лежала забота об управлении посольством и в отсутствие детей, они практически лишились всех тем для бесед, кроме обсуждения своих новых знакомых.

— Он и вправду убежденный холостяк? — спросила Мэри.

— Да, ходят слухи. У него была скандально громкая связь с одной дамой, немецкой графиней, у которой есть от него сын. Мальчишку, кажется, воспитывают в каком-то пансионе.

— Но они не могут жить вместе открыто? Эта графиня любит мужа?

— Вовсе она его не любит. Но отец ее мужа оставил ему все состояние, и поэтому она не хочет с ним расстаться. При разводе ее, разумеется, лишат всяких прав на деньги, и ей такой исход не может понравиться. Хоть я и не сомневаюсь, что Фергюсон обеспечил бы ей безбедную жизнь.

— Как трагично! — воскликнула Мэри.

Эта история показалась ей страницей из романа.

— Ну, Фергюсон вечно в кого-нибудь влюблен. И ему всегда отвечают взаимностью.

— Он довольно щедр, — заметила она.

В недавнее время шотландец догадался о ее вкусах и иногда преподносил ей дорогие пустяки: фарфоровую чашку, коробку великолепного французского шоколаду или какой-нибудь забавный камешек из своей богатой геологической коллекции редких минералов.

— Оставаясь политическим экстремистом, он не расстался с повадками настоящего джентльмена.

— Именно его демократические склонности и нелюбовь к светским условностям мешают ему осесть на месте. Он не хочет жить на родине и, как он говорит, «стать помещиком». — Элджин пародировал Фергюсона, произнося эти слова. — Хотя что в этом можно найти плохого, лично я понять не могу и полагаю, что взрослому и зрелому мужчине желать другой судьбы нечего.