Похищение

Я хотел отдать сердечко Делии, но случай никак не подворачивался: то Фиц крутился рядом, то она копошилась в своем шкафчике, то учитель проходил мимо. Едва я, собравшись с духом, вытащил валентинку из кармана, Фиц мигом ее перехватил.

– Ты тоже получил открытку, да?

Он прочел ее вслух, и они с Делией залились хохотом.

Я в ярости отобрал ее.

– Не получил, дурак, а подарю!

А поскольку Делия все еще хихикала, я ринулся к первой попавшейся девчонке. Ею оказалась Ици Фишер с подносом в руках.

– Держи! – рявкнул я, запихивая сердечко между салфеткой и куском пиццы.

В Ици Фишер не было ровным счетом ничего особенного. Длинные кудрявые волосы, доходившие едва не до задницы, и очки в золотой оправе, иногда пускавшие солнечных зайчиков по доске. Я с ней за весь год не перемолвился и парой слов.

– Ици Фишер? – возмутилась Делия, когда я вернулся на свое место. – Тебе она нравится?!

Она вскочила и выбежала из столовой.

Не сдержав стона, я упал головой на сложенные руки.

– Это было для Делии, а не для Ици!

– Для Делии?! – изумился Фиц.

– Ты бы не понял…

– С чего ты взял?

Проигрывая этот момент тысячи раз в течение многих лет, я понимаю, что все дальнейшие события могли разворачиваться совсем иначе. Понимаю, что, будь Фиц не таким хорошим другом, будь он ревнивее или даже честнее с самим собой, вся моя жизнь могла сложиться по-другому. Но он лишь попросил у меня доллар.

– Зачем?

– Потому что она на тебя злится, – пояснил он, пока я рылся в карманах. – И я могу это исправить.

Он вытащил из папки маркер и написал что-то прямо на лице Джорджа Вашингтона. Затем сложил банкноту вдоль поднял нижний край, загнул половинки, перевернул бумажку и заломил с обеих сторон. Через несколько секунд он протянул мне сердечко из американского доллара.

Делию я нашел у фонтана возле спортзала. Отдав ей сердечко Фица, я наблюдал, как она разворачивает его и читает послание, гласившее: «Если бы у меня была только ты, я был бы миллиардером».

– А Ици ревновать не будет? – сказала Делия.

– Мы с Ици расстались.

Она рассмеялась.

– Это был, наверное, самый короткий роман в истории.

– Ты больше на меня не злишься?

– Посмотрим… Ты сам это написал?

– Да, – соврал я.

– Можно я оставлю доллар себе?

– Думаю, да.

– Тогда – нет, – сказала она. – Не злюсь.

Я долгие годы ждал, что Делия потратит этот доллар. Всякий раз, когда она доставала деньги, чтобы купить конфету, мороженое или кока-колу, я искал на купюрах слова Фица. Но насколько я знаю, она его так и не истратила. Насколько я знаю, она до сих пор его хранит.

Я вхожу в дом Эндрю. Там не слышно ни звука. Я зову Делию, но она не откликается. Я методично осматриваю все комнаты: захожу сперва в ванную, затем в гостиную, оттуда в кухню, когда сверху доносится какой-то шум. Дверь в спальню Софи заперта; открыв ее, я вижу, как наша дочь играет в куклы. Мы с Делией называем эту игру «Ограбление в кукольном доме»: все комнатки перевернуты вверх дном, Барби в нелепых позах валяются на полу.

– Папа, – спрашивает она, – ты привел дедушку?

– У меня это пока что не получилось, но обязательно получится, – говорю я, взъерошивая ей волосы. – А где мамочка?

– Во дворе с Гретой. – Софи указывает на дверь пластмассовым Кеном. – Откройте, полиция! – грозно произносит она.

Глядя на Софи, я вижу Делию. Дело не только в физическом сходстве – наша дочь унаследовала ее черные волосы и румяные щечки, – но и в мимике, в повадках. Взять ту же улыбку: у обеих она расправляется, как парус, поймавший порыв ветра. Или привычку сортировать еду на тарелке по цветам. Или мое страстное желание быть– тем, кого они видят, когда смотрят на меня…

Я не свожу глаз с Софи, представляя, как поступил бы, если бы кто-то отнял ее у меня. Как рыл бы землю, пытаясь ее найти. Но тут мысль уводит меня в другую сторону: а что заставило бы меня самого умчаться прочь, схватив эту девочку в охапку?…

Спустившись вниз, я обнаруживаю Делию на заднем крыльце. Она погружена в раздумья, а ноги ее покоятся на спине Греты – эдакого живого, Тихонько похрапывающего пуфика. Она замечает меня и сразу спрашивает:

– Ты смог…

– Я ничем не смогу ему помочь до начала разбирательств.

– Ему придется переночевать в участке?

Я прикидываю, стоит ли уточнять, что ее отец проведет ночь не в участке, а в Тюрьме округа Грэфтон, и решаю, что нет.

– Мы пойдем в суд завтра же рано утром.

– Но они его отпустят? Правда? Они ищут какую-то Бетани Мэтьюс. Меня зовут по-другому. Меня никогда так не звали. И меня никто не похищал. Если бы похитили, я бы, наверное, запомнила это, как ты считаешь?

Набрав побольше воздуха в легкие, я задаю сакраментальный вопрос:

– Ты помнишь, как умерла твоя мама?

– Эрик, я была еще совсем маленькой…

– Помнишь или нет?

Она качает головой.

– Делил, отец сказал тебе, что твоя мать мертва, – выпаливаю я. – А потом привез тебя в Нью-Гэмпшир.

Она резко вскидывает голову.

– Ты врешь.

– Нет, Ди. А вот он… он врал.

В этот момент на крыльцо откуда ни возьмись выскакивает Фиц.

– Почему ты не берешь трубку?! Я целый час пытаюсь дозвониться.

– Извини, были дела. Ну, знаешь, вызволить папу из тюрьмы, такое…