Показной блеск

— Нет. Извини. — Он усмехнулся. — Но я просто подумал, что если такая великолепная, умная женщина, как ты, не в моем вкусе, то кто же тогда?

— Кажется, что это должно быть проще, не так ли? Найти подходящего человека, которого можно полюбить?

— Ты это сказала.

— Это, наверное, странный разговор после свидания, — сказала я. — Но теперь мы друзья. Так что мне любопытно. Когда ты думаешь о своей идеальной женщине, какой ты ее представляешь?

— Ты права. Это странный разговор после свидания. — Он рассмеялся. — Но мы же друзья.

— Да, это так.

— Я, э-э… — Он потер затылок, колеблясь. Затем он сказал:

— Я не хочу, чтобы ты принимала это близко к сердцу.

— Я не буду. Я обещаю.

— Хорошо. Ну, я думаю, мне нужна женщина, которая не была бы такой спокойной, как ты.

Я остановилась как вкопанная на тротуаре.

— Ты думаешь, я спокойная?

Он остановился и обернулся.

— Да. Ты холодная.

— Подожди. — Я достала свой телефон из сумочки и открыла камеру. — Повтори это еще раз, на этот раз, чтобы я могла записать. Никто, и я имею в виду, никто за всю мою жизнь, никогда не называл меня холодной. Но не расслабляйся.

— Не-а. — Лэндон ухмыльнулся, повернул телефон так, чтобы было включено видео, затем сказал:

— София Кендрик. Ты холодная.

Я улыбнулась, нажимая на конец записи.

— Я думаю, что наши определения холода разные.

— Может быть. — Он кивнул, и мы продолжили идти, оба с легкими улыбками. — Может быть, холод — это неправильный термин. Но мне нравится взъерошивать перья женщины. Мне нужен кто-то, кто встретится со мной лицом к лицу в дебатах. Кто-то, кто при случае будет заводиться. Кто-то упрямый и с железной волей. Это вызов. Опять же, без обид. Но я думаю, что сегодняшнее пари было первым случаем, когда мы заняли противоположную позицию по какому-то вопросу. И в конце концов ты все равно встала на мою сторону.

Теперь я поняла, что он имел в виду под холодом. Хотя я думаю, что он принял меня за легкомысленную, хотя на самом деле это было просто взаимное отсутствие страсти друг к другу.

— Значит, ты хочешь женщину, которая будет держать тебя в напряжении.

— Именно.

Лицо моей сестры всплыло перед глазами.

Я посмотрела на профиль Лэндона, изучая прямую переносицу. Он бы устроил Обри погоню за ее деньгами, это уж точно.

— Ты должен пригласить мою сестру на свидание.

— Твою сестру? — скептически спросил он. — Разве это не будет странно?

— Для меня? Вовсе нет. И если тебе нужна женщина-вызов, то я не встречала никого на Манхэттене, кто был бы более сложным испытанием, чем Обри.

Я спрятала улыбку при мысли о том, что он пригласит Обри на свидания. Она заставила бы офицера МакКлеллана преодолеть множество препятствий, только чтобы пройти через парадную дверь «Кендрик Энтерпрайзиз».

Но он будет преследовать ее. Настойчиво.

Кроме Лэндона, я не могла вспомнить человека, который преследовал бы меня — не то чтобы я заставила кого-то из них далеко гнаться. Одной из многих проблем во всех моих прошлых отношениях были усилия или их отсутствие.

Мой идеальный мужчина преследовал бы меня с дикой самоотверженностью. Он не принял бы отказ в качестве ответа. Не было бы никаких препятствий, никаких семейных проблем, никакого расстояния, ничего, что удерживало бы его вдали от меня.

— Подумай об этом, — сказала я Лэндону. — У тебя есть ее номер. И не то чтобы ты в этом нуждался, но у тебя есть мое благословение.

— Спасибо.

— Я думаю, мне тоже лучше пожелать тебе удачи. Обри — единственная в своем роде.

Он снова усмехнулся и больше ничего не сказал до конца нашей прогулки. Вызвала ли я у него интерес? Посеяла ли я зерно? Я скрестила пальцы, надеясь, что такой хороший парень, как Лэндон, сможет преодолеть все препятствия Обри.

Проехав еще несколько кварталов, я написала Глену, и он приехал, чтобы забрать меня. Стоя у двери машины, я встала на цыпочки и поцеловала Лэндона в щеку.

— Спасибо за ужин.

— Всегда пожалуйста. Как насчет кофе на днях?

— Я с удовольствием. — Я помахала рукой на прощание и села в машину, направляясь домой.

На улице было тихо, движение было слабым, и ни одно такси не просигналило на обратном пути в Сохо. Когда я вышла из машины, все было почти спокойно. Листья с деревьев вокруг моей улицы начали опадать, усеивая тротуар лимонно-желтыми и вишнево-красными пятнами.

Я кивнула своему швейцару, когда он открыл мне дверь. Затем я направилась к лифту, поднимаясь в свой пустой пентхаус.

Это была худшая часть ночи. Та часть, когда я входила в свою дверь и задавалась вопросом, что делает Дакота. Я представляла, как мы вдвоем стоим у стены в прихожей. Я бы вспомнила, каково было принимать его на моем диване. Я скользила в постель и думала о том, как холодно было без него под моими простынями.

Я ничего не слышала о Дакоте после нашей ссоры. В тот день, когда я повесила трубку, я приняла решение больше ему не звонить. Если бы ему было что сказать, он мог бы протянуть белый флаг.

Он этого не сделал.

А рана, которую он нанес, просто загноилась. Он приехал в Нью-Йорк, он был здесь, когда я нуждалась в нем больше всего, и он подвел меня. Он недостаточно заботился обо мне, даже как о друге.