Пока горит звезда

На улице накрапывал мерзкий дождь и было сыро, как в погребе. Иллариона дико раздражала ненастная погода, но он отдавал себе отчет в том, что никак не может на нее повлиять, а следовательно, и раздражаться нет никакого смысла.

До Багратионовского проезда пришлось добираться, увязая в многочисленных пробках, которые регулярно забивали транспортные артерии Москвы. Как коренной москвич Илларион давно привык к подобного рода явлениям и переносил их со стоическим спокойствием. Ничего не поделаешь, за все в жизни приходится платить. И жизнь в Москве в этом смысле не исключение.

Остановившись около пропускного пункта, Илларион скинул Ашоту «глухаря» на мобильный телефон. Тот вышел через пару минут и сел к Забродову в машину.

— Свидетели запомнили двоих твоих ребят, которые грохнули депутата. Они причастны и к другим убийствам. Менты землю роют, чтобы достать их. Постарайся, чтобы менты их никогда не нашли.

— Их не найдут, — блеснув золотой коронкой, самоуверенно заявил Ашот.

— Какой у тебя план отхода? Как твои бойцы покинут город после сегодняшней стрелки?

— Не парься насчет этого. Я уже обо всем договорился. Наши новые документы практически готовы. Ты доволен?

— Мое дело нехитрое, — сказал Илларион. — О своей безопасности лучше тебя самого никто не побеспокоится.

— На стрелке будут все азеры?

— Вся их верхушка, — кивнул Забродов.

Ашот немного помолчал, словно хотел еще что-то сказать, но все же не проронил больше ничего и вышел из машины. Забродов притушил сигарету и взял с сиденья вибрировавший мобильный телефон.

— Будь осторожен, — голос Борынца звучал крайне встревоженно. — Он числится в базе ФСБ. Его разыскивают. Банковские счета, поездки, наблюдение, короче, полный пакет.

— Он висит на прослушке? — уточнил Забродов.

— Не в курсе. За ним следят круглосуточно. Если его возьмут, то он первым сдаст меня. Илларион, я должен выйти из этой чертовой игры. Пока не поздно.

— Это его не остановит. Он исчезнет, если узнает, что ты пропал.

— Я могу организовать встречу для передачи фальшивых документов и там его арестовать.

— Пока у нас еще остаются возможности поймать его с поличным и спасти твою карьеру. Никто ничего не узнает.

— Хотелось бы, — вздохнул Борынец. — Чувствую, что мне никогда от этого не отмыться.

— Не падай духом. Еще рано отчаиваться. У меня есть одна идея. Я попробую кое-что сделать…

Закончив разговаривать, Илларион поехал по Багратионовскому проезду по направлению к центру Москвы. Он подозревал, что не застанет Орбели в офисе, но ему повезло: тот как раз собирался уезжать по своим делам, и Забродов поймал его прямо на выходе из приемной.

— Нужно поговорить, — сказал Илларион.

— Недолго. У тебя есть пять минут, — сказал Орбели, пропустив его перед собой в кабинет.

— ФСБ висит на хвосте у Ашота. Скажите ему, чтобы он не совался на автосвалку.

— Кто тебе сказал? Какое это имеет значение, если его люди могут выполнить работу и без него?

— Вы не понимаете. План отхода засвечен. Нужно найти другой путь вывода их из страны. Если их возьмут, то начнутся большие проблемы. Азеры и ФСБ будут душить нас заодно. А там и менты подключатся.

— Я с этим разберусь… — мрачно процедил Орбели.

* * *

Эдисон Багиров, сидя у себя в гостиной, медленно раскуривал ароматную сигару. Помимо него в гостиной сидело еще четверо мужчин с угрюмыми лицами в черных пальто, все на вид лет сорока пяти — пятидесяти.

Багиров задолго до стрелки организовал встречу бригадиров. Он перестраховывался, подозревая, что в его рядах завелся стукач, который докладывает обо всех его решениях, и поэтому он оказался в той заварушке в лесопарке, после которой едва остался в живых. Ему еще повезло, что среди всеобщей суматохи все забыли о его существовании.

Положив золотой портсигар на журнальный столик из прозрачного стекла, Багиров внимательным взглядом обвел притихших присутствующих, которые не смели вздохнуть и сосредоточенно смотрели на своего шефа.

— Вы знаете, какая моя любимая спортивная игра? — неожиданно начал Эдисон и, попыхивая сигарой, поднялся из кресла.

— Баскетбол, — предположил низенький коротышка с вьющейся шевелюрой.

— Нет, мне нравится бейсбол, — осклабился Багиров. — Я каждый день смотрю трансляции.

Эдисон взял в руки бейсбольную биту, которую на первых порах после прибытия в Москву носил с собой на разборки. Эта бита не раз его выручала, и отчасти благодаря ей Багиров находился в полном здравии. Бита покоилась у него в гостиной на специальном креплении. Обычно гости интересовались, откуда она у него взялась, и Багиров, желая выглядеть человеком культурным и образованным, никак не бандитом, рассказывал им басни про свое спортивное прошлое и горячее увлечение настоящим мужским видом спорта — бейсболом.

Бита была увесистой и тяжелой, и в молодые годы Эдисон с первого удара ломал кость или умело ставил блок, защищаясь.

— Это игра командная, хотя со стороны кажется, что бейсболист один. Вы понимаете, о чем я? — он снова посмотрел на собравшихся и весело улыбнулся, словно рассказывал им какой-то анекдот.

— Командная, — подтвердил коротышка с вьющимися волосами.