Пока чародея не было дома. Чародей-еретик

Магнус и Джеффри таращились на нее — казалось, глаза у них того и гляди выскочат из орбит.

— Пойдемте же, — выдохнула Феба. — Я тоже состою в его войске.

Магнус против воли шагнул к девушке. Джеффри последовал его примеру.

— Не надо! — вскричала Корделия. — Что вы делаете? Разве не видите, что она вам голову морочит?

— Помолчи, маленькая трещотка, — распорядилась Феба.

Но братья, казалось, не слышали Корделию. Они продолжали идти к Фебе — медленно, спотыкаясь, но все же шли. Красотка довольно кивала, подбадривая их. Глаза ее радостно сверкали.

Неожиданно у них в сознании прозвучал голос Векса:

— Берегитесь, Магнус и Джеффри! Эта женщина пользуется своей красотой, а потом воспользуется вами!

— Да почему же она должна нами пользоваться, если мы будем сражаться по своей воле? — рассеянно проговорил Джеффри.

Грегори бросился следом за братьями, догнал, схватил Джеффри за руку.

— Что же это за чары? — воскликнул малыш. — Не ходите, вернитесь! Как ей только удалось вас околдовать?

— А ты не понимаешь? — прищурилась Феба. — Ты ведь тоже мужчина, хотя и очень маленький. Разве ты не хочешь тоже стать воином шерифа?

— Нет, ни за что! — крикнул Грегори. — Что ты натворила?

— Вот подрастешь — поймешь, не сомневайся, — мурлыкнула Феба. — А теперь ступай прочь! Пока от тебя никакого толку. А вот братья твои… — Она устремила пристальный взгляд на старших братьев Грегори, пробежалась кончиком языка по нижней губе. — Они подойдут ко мне.

С этими словами она протянула руки навстречу мальчикам. Не спуская с нее глаз, Магнус взял ее за одну руку, Джеффри — за другую. Победно улыбаясь, красотка развернулась и зашагала по тропинке, уводя с собой братьев. Лишь раз обернулась Феба и одарила Корделию надменным взглядом.

Девочка в отчаянии сжала кулаки:

— Ах вот как? Я, стало быть, трещотка? Скорее, Грегори! Мы не можем ей позволить увести наших братьев!

— Но как мы можем их остановить? — озадаченно спросил Грегори.

— Не знаю! О, что же это за колдовство?! Я про такое никогда не слыхала!

— И не услышишь, судя по тому, какая ты, — злобно огрызнулась, обернувшись, Феба, но тут земля перед ней словно взорвалась. Красотка с испуганным криком попятилась.

— Пак… — пробормотал Магнус.

Феба быстро, искоса затравленно глянула на него и перевела взгляд на эльфа-коротышку, вставшего на тропе перед ней:

— Не может такого быть!

— Как бы не так! — дерзко отвечал Пак и наставил на девицу указательный палец. — И я приказываю тебе, злобная ведьма, развеять твои чары! Отпусти этих мальчиков, если хочешь жива остаться!

Угроза эльфа подействовала на Фебу отрезвляюще. Она выпрямилась и, запрокинув голову, воззрилась на Пака сверху вниз:

— Это что еще за шутки? Нет никаких эльфов, их не бывает, как и прочих духов! Так что хватит придуриваться, малявка, — ты мне голову не заморочишь!

С этими словами она сделала пару шагов вперед по тропинке.

— Стой! — выкрикнул Пак — будто бичом ударил. — Стой, а не то я сейчас уподоблю твое тело твоей черной душе, а твое хорошенькое личико станет изображением твоего злорадства!

Девушка побледнела:

— Ты не сможешь такого сделать!

— Вот как, не смогу? — свирепо сдвинув брови, вопросил Пак. — А ты, выходит, не злобная гарпия, наслаждающаяся муками, коим ты подвергаешь мужчин? Ну, скажи, скажи, на кого ты будешь похожа, если я тебя расколдую?

Феба потупилась, ее пухлые губы скривились в кокетливой улыбке. Магнус и Джеффри глядели на нее как зачарованные — да они и были зачарованы, но сейчас прелестница предназначала свои чары не для них, а для Пака.

— Ты ведь мужчина, — проворковала Феба, — и пусть ты невелик ростом, зато твой дух могуч. Разве тебе не под силу вообразить восторги, какие я способна даровать мужчине? Разве ты не видишь, сколь дивны мои прелести?

Пак брезгливо фыркнул:

— Не вижу и думаю, что на самом деле никаких прелестей у тебя нет! Неужто ты и вправду решила, что уподобилась прекрасной девице? Нет уж, погляди-ка мне в глаза, негодяйка, вот тогда ты узнаешь, что такое настоящие чары!

И конечно, слушая эти речи, Феба смотрела прямо в глаза Паку, пытаясь оплести его своими чарами, но вскоре обнаружила, что при всем своем желании не в силах отвести взгляд.

— А теперь берегись, — процедил сквозь зубы Пак, потихоньку приближаясь к красотке. Зловеще сверкая глазками, он пропел:

Сон, глаза ее закрой!
Пусть проснется под луной!
Спи, красотка, засыпай,
И этой песенке внимай![2]

Веки Фебы отяжелели и в конце концов сомкнулись, голова упала на грудь, а Пак все продолжал распевать. Красотка мотнула головой, попыталась разжать веки, но Пак не унимался и пел, пел, и глаза девицы снова закрылись. Вскоре Феба опустилась на землю, улеглась, положив руку под голову, и мерно, спокойно задышала во сне.

Пак смотрел на нее с мстительной усмешкой.

Затем он развернулся к мальчикам, довольно тупо глядевшим на уснувшую красотку крестьянку, и, подняв руки, хлопнул в ладоши перед лицом у Магнуса: