Пока чародея не было дома. Чародей-еретик

— Мы напали на них — к стыду своему и позору. — Отец Фома опустил голову, понурился. — Пойми, мы монахи, а не воины!

— Но я велел вам привести их сюда, вернуть в монастырь любым способом — честным или бесчестным! И вы заверили меня в том, что вы это сделаете, ибо стране этой будет только благо, если ею будет править духовенство! Вас было вдвое больше, нежели их, и вы таки на них напали! Неужто вам не под силу было побороть их?

— Нет, потому что они были вооружены, как и мы, и успели обучиться владению оружием.

— Вам также известно, как владеть оружием! Неужто каждый из них дерется лучше, чем двое или трое из вас?

— Первое время так и было, — признался отец Том. — Но потом мы могли взять верх над ними, и тут вдруг явился бейлиф с отрядом воинов.

— Вот как? — прищурился отец Альфонсо. — И как это вышло, что они оказались неподалеку?

— Это мне неведомо, — отвечал отец Фома, а другие неудавшиеся налетчики, стоявшие позади него, взволнованно зароптали.

— Для этого может быть несколько причин, — процедил сквозь зубы брат Альфонсо. — Однако все они сводятся вот к чему: королю известно о наших деяниях! — Он обвел побледневших монахов стальным взглядом. — Как это могло произойти? А так, что кто-то один из вас — а может, и не один — забыл о том, чтобы сделать свои мысли недоступными для подслушивания!

— Либо… — Отец Фома не договорил, не в силах подобрать слова.

Брат Альфонсо с каменным лицом кивнул:

— Либо один из нас — лазутчик. Что же это означает, братья? Одно только то, что о наших деяниях узнает король, плохо само по себе, а что же будет, если о них прознает наш добрый аббат?

Монахи затравленно переглянулись.

— Доведется нам строго поститься и подолгу молиться наедине — это по меньшей мере, — прошептал один из них.

— Верно, а еще вас могут выпороть и расстричь, — скривившись, добавил брат Альфонсо.

Монахи примолкли и вытаращили глаза, страшась мысли о том, что их изгонят из монастыря и из ордена.

Брат Альфонсо сощурился, кивнул и обвел всех монахов взглядом.

— Будет так, если не хуже. Потому, братья, смотрите: никому ни слова о случившемся. И приглядывайте друг за другом, чтобы никому из вас такое в голову не пришло. — Голос его зазвучал зловеще: — И с этих пор повинуйтесь моим приказам.

Монахи в ужасе уставились на него. Наконец отец Фома набрался храбрости и сказал:

— Этим ты нас не запугаешь! Ты не сможешь рассказать о том, что мы сделали, не запятнав себя самого!

— Не будь так уверен в этом, — высокомерно заявил брат Альфонсо.

Отец Фома побледнел еще сильнее, однако уверенно продолжал:

— И все, что ты обещал нам, постигнет и тебя.

— О да, — фыркнул брат Альфонсо. — На том и зиждется моя уверенность. Не сомневайтесь, братья: кто бы ни понес ответственность за все, что случилось нынче вечером, это буду не я! Так что приглядывайте друг за другом и исполняйте мои повеления!

После отправки сообщения Род вскоре добрался домой. И вот, когда он сидел за столом, в комнату вбежали Дети, миновав дверь так, словно она существовала только теоретически.

— Папа! Папа!

— Мама! Мама!

— Папа!

— Мама!

— Спокойствие! — крикнул Род, с превеликим сожалением отказавшись от планов на вечер.

Наступила тишина.

— Вот так, — резко проговорил Род. — А теперь говорите, что случилось?

— Подколодный змей!

— Мерзкий лазутчик!

— Предатель всех волшебниц и чародеев!

Род сразу насторожился.

— Тихо, тихо! Ведите себя разумно. — Он указал на Магнуса. — Что стряслось?

— Корделия уловила проблеск мысли телепата, папа. Он подслушивал и надеялся, что никто не заметит его.

Ярость полыхнула в сердце Рода. Он был готов взорваться, но тут рядом с ним оказалась Гвен и опередила его, не дав ему и слова сказать.

— Как ты узнала об этом, Корделия?

— Мы играли, мамочка, и вдруг я почувствовала еле уловимый всплеск сознания. Он был похож… на паутину, давно покинутую паучком, которую качнул ветер. Я замерла и прислушалась и поняла, что тот, от кого исходил этот всплеск, слушает — не думает, а слушает, — как слушала я сама.

Гвен кивнула:

— Стало быть, кто-то подслушивал чужие мысли. Но ведь ты должна понимать, что могло быть и так, что это тебе просто померещилось.

Корделия была на пороге опасного возраста.

— Но мы все это слышали, мама! — заупрямился Джеффри.

Корделия кивнула:

— Я им сказала, что услышала, и они тоже стали слушать.

Магнус подтвердил:

— Все было точно так, как говорит Делия. Правда, малыш?

Грегори, широко раскрыв глаза, кивнул:

— Точно так и было.

— Похоже, это вам знакомо, — проговорил Род, наконец сумев совладать с собой.

— Когда к разуму прикасается тот, кто может читать чужие мысли? — Магнус улыбнулся. — А как же иначе может быть — для тех, кто живет в нашем доме?

— Верно, верно, — кивнул Род. — Думаю, к этому привыкает любой ребенок-эспер, если у него есть братья или сестры эсперы. — Он обернулся, нахмурился и посмотрел на Гвен. — Интересно, как это удалось аббату?

Гвен ответила ему возмущенным взглядом:

— Господин мой! Не думаешь же ты…