Пойнтер

– Не та Капитан сила, о которой под дурной ветер говорят. – Блоссом небрежно обмахнулся охранительным жестом, явно приходя в себя. – Да и народ не поймет. Людские разговоры дурней дурного ветра…

С этим не согласиться было нельзя. Хорошо, что трактирщик уже отошел, удовлетворенный комиссионными и самим ходом совершенной при нем сделки. Лишний свидетель неудачной оговорке старшей жены, слабине бывалого пескоброда и чрезмерному, на мой вкус, небрежению его вниманием со стороны компаньонки младшей жены был совершенно не нужен.

Особенно если учесть, что лично мне ее совершенно излишнее внимание было абсолютно не в радость…

Свое смущение я попытался прикрыть, одним махом добив стакан кофе, решительно встав и заявив не терпящим возражений тоном:

– Стало быть, с утра мы с санд-шкипером к буерам, а вы втроем – на таможню, за багажом, – суровая отповедь отчего-то получилась адресованной женам, но те приняли ее без возражений и обид. – А сегодня тут делать больше нечего… Эй, трактирщик!

Трактирщик немедленно образовался в поле зрения, все еще со слегка одуревшей физиономией и написанной на ней готовностью исполнить любую прихоть высокородных клиентов.

– Номера есть?

В ответ он закивал, от торопливости сбившись с дыхания.

– Тогда нам с женами лучший! – Тут на глаза мне попалась просительно глядящая Пемси. – А для компаньонки…

– Ой, да я в кресле у вас как-нибудь! – затараторила, перебивая меня, пышечка, опасаясь, видимо, остаться на ночь одна в чужом месте. – В ногах на одеяле… У двери на коврике…

– Кушетку ей, в общем, поставь, – махнул я рукой на ее жалобную настойчивость. – Ужин в комнаты подашь да пришли прежде кого-нибудь с меню, чтобы лишнего не таскать.

На этом, собственно, и завершилось пребывание в общем зале «Песчаной Акулы». Эльфочки успели прикончить свои порции прохладительного, Пемси разом выхлебала здоровенный хайболл, восполняя потерю жидкости по местной жаре, а мы с Блоссомом давно уже были на ногах. Еще раз пожали друг другу руки, условившись встретиться с утра, и разошлись – мы наверх, а он наружу, под незаметно потемневшее вечернее небо.

Одно только напоследок что я, что санд-шкипер сделали одинаково, не сговариваясь – уже не в счет заказа бросили на поднос по серебряной унции «на лед». Измененная холодом вода здесь, в опасной близости пустыни, встает дороговато даже при наличии в хозяйстве трансмутатора и морозомета.

Утро в понимании пескобродов начиналось еще перед рассветом. В пустыне лучше двигаться до полудня, покуда нет особого жара, и перед закатом, когда подступающая ночь приводит с собой ветер. А в середине дня и ночью, пока пески сковывает нестерпимый жар или леденящий холод, необходимо устраивать привалы.

Из уважения к высокородности – если не моей, так жен – Полмачты Блоссом заявился на полчаса позже. По счастью, Келла еще с вечера рассказала мне о здешних обычаях, и санд-шкипера я встретил внизу, в пустующем по раннему времени зале. У стойки, с парой бокалов того же кофе, что и вчера.

Нельзя сказать, что бодрящий напиток оказался некстати. Наоборот, продрал мозги поутру не хуже, чем охладил разгоряченную голову жарким вечером, да к тому же позволил до отбытия перемочься без завтрака. Не люблю набивать брюхо перед решающим моментом – с фронта такая привычка. Лучше потом, когда станет ясно, что жив и в кишках лишних прорех не прибавилось. По нынешним временам никакого смысла, а пересилить себя не могу.

Идти до места оказалось всего ничего. Фрахтовая располагалась точно посередине узкого города, вытянувшегося от алхимпромзоны до Дровяной горы.

Герисс лежит накрест истинным сторонам света, почти по магическим, между заводскими районами и портами воздушных и песчаных кораблей. К поднятым на сваях пирсам для летучего транспорта мы прибыли вчера, из глубины страны. Понятно, что причалы и ангары судов пустыни располагались по другую сторону города, вплотную к невидимой линии, соединяющей два самых близких зубца Ветровой Стены. И тут помосты для облегчения загрузки были совсем невысоки – вровень с осями полутора-двухъярдовых колес парусников с ободьями шириной в фут.

Пескобуера Блоссома занимали причал в первой, престижной пятерке. Третий, кажется – после яхты коменданта и целого выводка скоростных куттеров почтовой службы.