Погружение

   – Дэйм, что там происходит? Я видела какой-тo странңый свет…Господи, почему мы не приближаемся к маяку? Каждая секунда может стоить Максу и Анне жизни… – голос Арии надламывается, прямо-таки, как и все мои представления, о собственном мире.

   – Ария, мы не можем двигаться в сторону маяка, - каждое словo дается с трудом. В горле стоит твердый ком со вкусом горечи, сожаления и чувства вины.

   Я почти уверен в том, что это я обрек свою девочку на многолетние страдания. Я винил её во всех смертных грехах, в страшном предательстве, и только сейчас начинаю понимать, каким слепцом я был и забыл о главном: что во всём, что с нами произошло виноват только я. Все это – моя ошибка. Я втянул нас в эту безумную игру по своей прихоти, а потом мы оба забыли, что погрузились на дно. Это как спать в неосознанном сне и не знать другой жизни, кроме той, что обусловлена сценарием сна. Забыть, кто ты на самом деле, раствориться в потоке бессознательного, которое во сне кажется чертовски логичным и правильным. И только проснувшись, мы способны осознать, насколько странным и психоделическим был наш сон.

   – Как не можем? Но как, Дэйм…? Там же наши дети…совсем одни…ты передумал помогать мне?

   – Нет, детка. Конечно, нет. Просто ты должна поверить мне на слово. И кое-что сделать сейчас.

   – Что? О чем ты, Дэймон? У тебя такой взгляд… – нервно выдыхает Ариадна, хватаясь за корни своих волос.

   – Мы сейчас вернемся на нашем место, милая. И прыгнем вниз. Просто поверь мне. Я знаю, это звучит бредово,ты подумаешь, что я сошел с ума. Но это единственный выход спастись, детка. Понимаешь? Ты же знаешь, да? Что это все не по-настоящему. Но ты забыла об этом. Забыла о том, что наша жизнь здесь и сейчас – нереальна. Carpe diem, детка. Эти слова не стоит воспринимать буквально. Их стоит трактовать и переводить иначе.

   – Я не понимаю! Не понимаю, о чем ты говоришь, Дэйм! Мы должны спасти их! Спасти наших детей!

   – Их не существует, милая. Пока, нет. В настоящей жизни. Они – лишь проекция, вариант из тысячи. Наша фантазия.

   – Ты решил резко сойти с ума? Решил отомстить мне таким образом?! – верещит Ария,и с тяжелым сердцем я понимаю её реакцию. – Как можно быть таким жестоким? Господи…помогите мне! Иначе я сама поплыву за ними! – клянется она, и я не представляю, как мне переубедить девушку.

   Но способ придет…мы уже слишком близко, чтобы давать заднюю.

   Я уже чувствую.

   Я почти вижу, как просыпаюсь в том месте, где мы сейчас реально находимся. В лаборатории, которую создали когда-то сами. И Αрия…она ушла в погруҗение первой.

   «Ария, прошу тебя. Проснись, моя девочка. Вернись ко мне. Вернись кo мне. Я больше не могу так. Прости меня. Я иду к тебе, я иду за тобой. Мы обязательно выберемся oттуда…вместе…» – сказал я когда-то в настоящей реальности, прежде, чем погрузиться с любимой на самое дно наших фантазий.

   Ария

   Я не понимаю, какого черта Дэймон несет этот бред сумасшедшего. Каждое его слово – удар под дых, в солнечное сплетение, от воздействия которого хочется упасть на колени, признать своё полнейшее бессилие.

   Все то, что я пережила за последнее время – балансировка между сном и реальностью, полная потеря себя, расставание и сближение с любимым человеком достигло своего эмоционального апогея. Теперь я понимаю, что означает «сгореть». Понимаю, каково это, когда каждая секунда является чистой воды агонией, внутренней агонией, которую невозможно остановить, потушить, закончить.

   Ада и рая извне или «после» не существует, как рассказывали нам в детстве.

   Ад и рай простирается только внутри нас.