Поглощенные туманом

Люса садится на опустевший стул и кажется большой, одинокой, как далекая гора на горизонте.

– Я сойду с ума от этой девчонки.

– В ее возрасте я была такой же.

– Ты и сейчас не изменилась, – отрезает Люса. Она не смотрит на Нику. Буравит пол, будто он виноват во всем. – К чему разговоры о призраках? Мими и так постоянно о них говорит. Вечно читает умные книжки об экзорцизме, духах и потусторонних мирах. Замок для нее – это лаборатория. А теперь еще подопытная крыса появилась.

– А почему вы так противитесь этому? Я вечно сталкиваюсь с аномальными вещами, и ничего. До сих пор жива.

– Жива, но разве счастлива? – Люса вскидывает голову и глядит на Нику.

– Поверьте, духи здесь точно ни при чем. – Ника морщится. – Скорее, живые.

– Прости. Я сунула нос не в свое дело.

– Не переживайте, сама грешу подобным.

Голос Ники ломается, как тонкая веточка. Она всегда старалась говорить непринужденно, и иногда ей казалось, но лишь казалось, что у нее получается. А на деле каждый звук, слетающий с губ, выдавал истинные чувства.

Люса усмехается и накрывает ладонью ледяную руку Ники:

– Ты чувствуешь духов, а я вижу раненые сердца. У каждого человека свой дар. – Она смотрит на дверь, через которую убежала Мими, и качает головой. – Но я не могу найти подход к собственной внучке. Бедной девочке пришлось пережить смерть родителей, и я – слабая замена. Мими ищет их в том мире, невидимом для нас, а я хочу, чтобы она отпустила прошлое.

– Они давно погибли?

– Два года назад. Тогда случилось много плохого. Для всех была черная полоса, не только для нас.

– Кто-то еще умер?

Каждый вопрос вызывает в Нике бурю протеста. Но она не может не спросить, потому что любая деталь дополнит картину того, что она видела в холле.

– Не важно, – отмахивается Люса. – Уже поздно, деточка. Бери новый графин с водой и больше не гуляй по ночному замку. Иначе будут сниться кошмары.

Ника робко улыбается:

– Спасибо за чай. – Она встает, но в последний момент замирает. – Расскажите мне сказку о Маддалене. Это ведь и есть семейное проклятье?

Люса тут же хмурится:

– Эта история как омут. Засасывает любого, кто хоть раз ее услышит. Поэтому не проси меня об этом.

Слова звучат как замогильный шепот, или у Ники разыгрывается воображение. Но даже лицо Люсы бледнеет и превращается в гипсовый слепок. Один из тех, которые Ника видела на стенах замка. Бескровный, безжизненный и обреченный.

* * *

Ника стоит в холле, прислушиваясь к собственному дыханию. Хотя полумрак искажает окна, а тени на стенах оживляют фрески с осадой замка, она ничего не ощущает. Если нечто и было здесь, то вся надежда остается на фотоаппарат, свисающий с плеча.

Ника выходит из зала и бредет по ночному замку. Крепко держит графин, но, когда в глубине поместья раздается глухой крик, вздрагивает и вода выплескивается на грудь. Холодные капли стекают за ворот хлопковой рубашки по горячей коже. Сердце замирает. Ника роется в памяти, отыскивает план здания. Если она не ошибается, в той стороне находится Северная башня. Комната Стефано.

По лестнице сбегает Паола, врубает светильники. Они обнажают потертые кресла возле окон, сетку трещин на потолке.

Ника морщится и прикрывает ладонью глаза.

– Ты слышала? Я была в библиотеке…

От укладки Паолы остались жалкие воспоминания. Волосы забраны в конский хвост, оголяя высокий лоб и заостряя тонкие черты лица. Глаза покраснели от усталости, а вместо привычной элегантной одежды – спортивное платье и кроссовки. Из-за ее метаморфозы Ника некоторое время растерянно молчит.

– Да. Кажется, кричали там. – И она неопределенно машет рукой.

– Стефано…

Паола срывается и бежит через комнаты к Северной башне, оставляя за собой раскрытые двери, словно беззубые рты.

Ника ставит графин на ближайший столик и спешит за ней. На ходу вытаскивает смартфон и включает фонарик, чтобы не споткнуться. Луч света выхватывает из темноты незнакомые стены, старинную мебель.

Здесь Ника еще не была.

Паола уже на винтовой лестнице, точно такой же, какая ведет к спальне Ники. Учащенное дыхание, гулкий топот разносится по башне.

– Стефано!

Ника слышит крик графини и неуверенно поднимается на последнюю ступеньку. Дверь распахнута.

Паола стоит посреди овальной спальни и тяжело дышит, а Стефано подбирает с пола фарфоровые осколки настольной лампы. Горят все люстры. От яркого света слезятся глаза, и Нике тяжело рассмотреть комнату.

– Ты кричал? – Паола успокоилась, но ее взгляд все так же растерян.

– Да, черт возьми. Этот замок сведет меня с ума! Я говорил, что не хочу здесь жить. Говорил! А ты уперлась, как…

Стефано замолкает. Рубашка натянута на спине, по широкой ладони стекает струйка бордовой крови.

Мужчина швыряет осколок в стену и встает. Он не видит Нику, и она отступает в глубь лестницы, коря себя за чрезмерное любопытство.

– Я разбил лампу. Опять померещилось, – бормочет Стефано.

Паола подбегает к нему и нежно обнимает за плечи.

– Прости меня, эгоистку. Но мне так страшно, без тебя я не справлюсь.

Женщина вздрагивает и оглядывается на Нику. Туманные глаза проясняются.

– Ника, все в порядке. Мы только зря испугались.