Поглощенные Грешники

Комната наполняется звуком его тяжелого дыхания.

— Кто она? — шепчу я.

Его плечи напрягаются.

— Моя мама.

Пол под моими ногами становится мягким, пальцы тянутся к кулону, словно желая убедиться, что он все еще на месте.

— Как… — я запинаюсь, качая головой. — Откуда ты знаешь? Как ты можешь быть уверен?

Он раздраженно выдыхает.

— Я уверен, Пенни. Теперь вижу это так же ясно, как и все остальное. Твою мать, не знаю, как раньше не связал все воедино. Думаю, в дизайне нет ничего уникального или особенного. А если серьезно, то каковы были шансы? Но она никогда не снимала его, даже на шикарные ужины и балы. Просто покрывала его своими бриллиантами или жемчугом. Я помню… — он прочищает горло и проводит рукой по волосам. — Я всегда распутывал их для нее по дороге домой в машине.

Мое сердце раскалывается надвое, прямо посередине. Когда я делаю шаг вперед, его взгляд встречается с моим размытым отражением в окне. Мы смотрим друг на друга, в комнате воцаряется тишина.

Он прав. Каковы были шансы? Весь гнев в моем теле испарился, и я осталась с этой ужасной, глухой болью за солнечным сплетением.

— Это похоже на судьбу, — выдыхаю я.

В его смехе нет ни капли юмора.

— Да, похоже.

Он поворачивается и смотрит на меня. Действительно смотрит на меня, как будто запечатлевает в памяти каждую черточку моего лица. Выдыхает, потирая челюсть и качая головой.

— Блять, Пенни. Посмотри на себя.

Ошеломленная, я тупо смотрю вниз на свою комбинацию из спортивного костюма и мягких носков и хмурюсь.

— А что со мной?

Когда я поднимаю глаза в поисках ответа, мой пульс трепещет. Раф сокращает расстояние между нами, находя мои бедра и притягивая меня так близко, что мое тело сливается с его. Жар его живота, обжигающий меня сквозь толстовку, растапливает лед в моей груди. И когда он прижимается своим лбом к моему, заслоняя свет в комнате, это пробуждает воспоминания о бурных занятиях любовью и нежном массаже, и, черт возьми, о чертовых бабочках, которые всегда сопровождали их.

— О чем я только думал? — бормочет он, касаясь носом моего. — Как я мог когда-либо подумать, что смогу отпустить тебя, Куинни?

Прежде чем мои мысли успевают собраться воедино, он хватает меня за волосы и прижимает свой рот к моему. Грубая хватка противоречит его нежному поцелую, сбивая мой здравый смысл с оси.

Он захватывает мою нижнюю губу своими, медленно оттягивая ее, как будто смакует вкус. От этого движения в моей душе вспыхивает новый огонь, и впервые за две недели это не гнев или ярость, а потребность. Все, о чем я могу думать, когда он проникает языком в мой рот и одобрительно стонет, когда я позволяю ему, это о том, что он целует меня.

Нет ледяного дождя, от которого у меня немеет кожа, и я не скользкая от его крови, но ощущения не менее драматичные. Сердце бьется так громко, что заглушает все мои мысли, и вот я уже ничего не чувствую, кроме моих ощущений. Вижу звезды за веками, и зеленые огни, когда осмеливаюсь их открыть. Пробуя на вкус его мяту, вдыхая его мужской аромат. Даже не осознаю, что мы переместились, пока не чувствую, что мои ноги упираются в край дивана.

Раф запрокидывает мою голову и проводит зубами по изгибу моей шеи, а затем сосет там, где бьется мой пульс.

— Возвращайся домой, Куинни. Возвращайся домой и позволь мне поклоняться тебе каждый день до конца твоей жизни.

Я стону, касаясь ладонью его груди. Может быть, потому, что его губы не атакуют мои, мне удается дать несколько связный ответ.

— Я дома.

Его ладонь скользит по моей спине и шлепает по заднице.

— В наш дом, — рычит он мне в ключицу, покрывая ее неистовыми поцелуями. — На яхту, детка. Развесь свою украденную одежду в моем шкафу, приготовь свою ужасную лазанью в моей духовке, зажги свои девичьи свечи в каждой комнате. Я хочу все это, всю тебя. Просто возвращайся домой.

Он опускает меня на диван и ложится сверху. Шаткий каркас моей покупки с сайта Craigslist²⁶ трещит под нашим весом. Раф поднимает на меня взгляд, глаза темнеют.

— В нашем доме крепкие диваны, и он не похож на притон для наркоманов.

Я подношу колено к его паху, но он перехватывает его и грубо отодвигает в сторону, опускаясь между моих бедер.

— Ты действительно шутишь, когда все, что я хочу сделать, это заехать тебе кулаком в лицо?

Мои слова превращаются в хныканье, когда он задирает мою толстовку и облизывает вдоль пояса моих спортивных штанов.

— И все, чего я хочу, это узнать, так ли ты все еще хороша на вкус, как я помню, — он смотрит на меня с опасным жаром, стягивая зубами мой пояс, как зверь. — Ты можешь ударить меня кулаком в лицо позже.

Я чуть не спрашиваю: Обещаешь?, но тут его горячий язык обжигает мой клитор, и, что ж, думаю, мне просто придется поверить ему на слово.

Глава двадцать вторая

Огромная фигура Рафаэля Висконти сваливается со всех четырех углов односпальной кровати. Зрелище было бы комичным, если бы кровать не была моей и если бы он не был голым.