Мы с Кирой переглянулись. Так просто? Я думал, что у россов с их небинарной этикой ничего не бывает просто. Каких-нибудь Детей Морока понять и то проще, чем этих небинаров.
Кира, судя по всему, на полном серьезе решила написать свою летопись, потому что наклонилась вперед и спросила тоном профессионального репортера:
— А какова мораль у вас? Тех, кто нам помогает?
— У Либерахьюмов? Мы придерживаемся бинарной этики. По нашему мнению, Росс находится в ненормальном состоянии. Я анализирую статистические данные по транссекционной миграции и вижу нарастающий хаос в перемещениях россов. Если раньше один человек жил в одной и той же Секции большую часть жизни и мигрировал преимущественно в юном возрасте, пока не определялся с интересами, то сейчас максимальный срок проживания в одной Секции — около месяца. Интересы одного человека стали чаще меняться — и меняться радикально и без какой-либо определенной закономерности. Люди просто фрустрированы.
– “Дай человеку всё, и ты погубишь его”, — процитировала, по всей видимости, кого-то Кира.
— Да. Есть еще синдром бурриданова осла. Голодный осел между двумя стогами сена умирает от голода, не в силах выбрать. Россам предоставлен слишком большой выбор, они мечутся и всегда чувствуют себя немного неудовлетворенными и обманутыми, как посетители крупных торговых центров в позднюю эпоху капитализма. Что бы они ни купили, всегда остается мысль, что нужно было купить что-то более качественное и лучшее. Россы спешат все познать и прочувствовать, а в итоге теряют самоидентичность, меняя интересы до тех пор, пока не забывают, к чему вообще стремились. Людям нужны границы. Преодолевая границы, человек открывает новые территории. Если нет границ, нет и стремления за них выйти. А основная граница пролегает между добром и злом.
Меня кольнуло то, что Ива говорит о своих земляках, как о чем-то постороннем. Словно она не одна из них и стоит выше. Высокомерие мудрого человека? Возможно. Ива не похожа на тех россов, которых я видел, она — особенная… Красавица, умница и бинар.
— А что такое добро и зло? — спросила Кира.
Я вздохнул. Конечно, у нас много свободного времени, но все эти заумные беседы начинают утомлять. Пресекать неудобно — все же мы гости и беглецы к тому же. Полностью зависим от этой Ивы, и ей от меня не нужны допарты.
— Раньше предполагалось, что добро — это все, что движет человека к увеличению степеней свободы. А зло — то, что препятствует. Теперь мы видим, что излишняя свобода — это тоже зло. Дойдя до своего предела, они переходят друг в друга, как Инь и Ян. Но ограничивать свободу силой — не выход. Это также будет злом. Единственный выход — позволить людям развить мудрость в видении и целеполагании. Если эти два аспекта присутствуют, то ты различишь добро и зло.
— Что значит “целеполагание”?
И тут я не выдержал:
— Слушайте, дамы, все это дико интересно, но нельзя ли ближе к делу?
Прозвучало грубовато, хотя я старался говорить максимально деликатно и даже льстиво улыбнулся в придачу.
Ива не смутилась. С толку ее не собьешь.
— Одну минутку. Видение — это способность ясно представлять, к чему приводит та или иная жизненная стратегия. Целеполагание — значит иметь эту самую стратегию и следовать ей, не отклоняясь. Людям нужен выбор. Но также нужна и мудрость, чтобы сделать его правильно в первую очередь для самого себя. У россов слишком много выбора и слишком мало мудрости.
— И в чем ваша стратегия прямо сейчас? — снова попытался я вернуть Иву к делам насущным.
— Разрушить планы Кураторов. Отключить все квест-камеры в Вечной Сиберии и освободить умы сиберийцев. Они не должны быть лабораторным мышами.
— И честь это провернуть, насколько я понимаю, выпала мне?
Опять вышло грубовато, несмотря на улыбку и мягкий тон. Видно, устал я от философии.
Ива не стала юлить:
— У тебя больше всего возможностей, чтобы совершить это. И я дам тебе еще один допарт, не магический, но весьма полезный. Он подключит тебя к одному из наших орбитальных умботов.
— Спасибо, конечно, но зачем мне возвращаться в эту помойку? Я немало сил приложил, чтобы оттуда выбраться.
— Ты не хочешь возвращаться?
— Не испытываю ни малейшего желания.
— Там осталась твоя тетя. И, по нашим сведениям, она попала на каторгу.
Я подскочил.
— На каторгу? За что?
— В Вечной Сиберии это очень просто. Возможно, чихнула в сторону портрета Председателя или наступила на ногу Модератору. — Кажется, Ива не шутила. — Мы не собираемся на тебя давить, Олесь, но ты должен сделать выбор. Остаться здесь или поехать и попытаться спасти тетю. Насколько она тебе небезразлична?
Глава 10. Сюрпризы и не только
Амнезия — крутая штука. Если чего-то не помнишь, то этого для тебя и не существует. В сущности, ты и есть — твоя память.
Я не помнил, как тетя Вера растила меня, заменив родителей (которых я не помнил вообще). И этого для меня как бы не было вовсе.