Поджигатели. Ночь длинных ножей

Отто увидел патруль эсесовцев. Поодаль неподвижно серели стальные шлемы солдат рейхсвера. Стоило бригадефюреру протянуть в окно карточку пропуска, как начальник патруля козырнул и машина помчалась дальше.

Окно с левой стороны так и осталось открытым. Свежий утренний воздух ворвался внутрь машины, отбросил шторку. Отто увидел хорошо знакомые с детских лет места Лихтерфельде. Вот и Дракештрассе, казавшаяся им, кадетам, чем-то вроде местной Курфюрстендамм. Сюда можно было контрабандой попадать в будние дни на пути между корпусом и манежем. А какая она в действительности узкая и неуютная, эта Дракештрассе! И кондитерская там, на углу, выглядит совсем не так заманчиво, как пятнадцать лет назад. Вот и реальная гимназия – презренное гнездовье штатских недоносков. А вот шпиль католической церкви. Сейчас, за этим поворотом, откроется фасад кадетского корпуса. Автомобиль делает двойной поворот, чтобы попасть на Теклаштрассе. Вот, наконец, и корпус. Он окружен цепью эсесовцев. Сильный патруль в воротах. Полуминутная задержка – и они въезжают во двор. Корпус все тот же, что и пятнадцать лет назад. Те же массивные стены в три этажа, те же узкие окна и зубчатый карниз, делающий дом похожим на замок. Но вместо кадет двор набит эсесовцами. И хотя здесь давно устроены казармы штурмовиков, не видно ни одной коричневой рубашки.

Перед тем как выйти из автомобиля, бригадефюрер вытащил из-под трупа Бозе портфель. По желтой коже растекались струйки еще не засохшей крови. Бригадефюрер провел портфелем по чехлу сиденья. Кровь размазалась, но не стерлась. Он протянул портфель Отто:

– Поберегите!

Отто следовал за гестаповцем. Он боялся остаться один в толпе эсесовцев.

Когда он входил под темный свод хорошо знакомого подъезда, куда впервые вошел с отцом восьмилетним мальчиком и откуда в последний раз вышел восемнадцатилетним юношей, издали, с той стороны, где был расположен в подвале корпусный тир, донесся глухой залп. Отто приостановился было, но, видя, что бригадефюрер идет дальше, поспешил его догнать. Залп повторился. Отто почудилось, что он слышит пронзительный визг, – точно такой, какой ему довелось слышать в деревне, когда недорезанный боров вырвался из рук мясника и помчался по двору, заливая его потоком крови…

Возле какой-то двери бригадефюрер заставил Отто подождать его несколько минут. Внезапно дверь с треском распахнулась, и Отто увидел спину пятившегося бригадефюрера, а за ним здоровенного детину, наступавшего на него со сжатыми кулаками. Только позднее Отто узнал, что это был Кальтенбруннер. Кальтенбруннер вырвал у Отто портфель и крикнул бригадефюреру:

– Быстро к Юнгу! И если вы его упустите, я сдеру с вас шкуру!

Бригадефюрер повернулся и побежал по коридору. Отто едва поспевал за ним. По дороге бригадефюрер захватил еще какого-то эсесовца, и они втроем вскочили в автомобиль.

Только после того, как бригадефюрер жадно выкурил половину сигареты, он сказал Отто:

– Едем к Юнгу.

Юнг?.. Ах да, Юнг! В некотором роде второе «я» Папена… Значит, и Юнг?!

Автомобиль остановился.

– Найдите Юнга и… живо!

– А вы? – испуганно вырвалось у Отто.

– Я должен собрать документы.

Бригадефюрер без церемонии оттолкнул отворившего дверь лакея.

– Где рабочий кабинет?

В сопровождении эсесовца, которого они прихватили с собой, Отто побежал вслед за лакеем, в испуге устремившимся во внутренние комнаты. Какой-то звериный инстинкт, которого Отто раньше никогда в себе не замечал, подсказывал ему, что сейчас, вот именно сейчас, он должен увидеть Юнга. Он остановился у двери, перед которою в нерешительности замер лакей. Отто, не раздумывая, ударом ноги отворил ее. В большой белой ванне колыхалось зеленоватое зеркало воды. Из-за света отражающейся в ее поверхности лампы, из-за блеска кафельных стен Отто показалось, что вокруг отвратительно светло. В этом ослепительном сиянии тело сидевшего в ванне человека казалось мертвенно белым. Отто взглянул ему в лицо и никак не мог заставить себя вспомнить: Юнг это или нет?

У сидевшего в ванне человека вырвался сдавленный возглас. Отто вскинул пистолет и нажал спуск…

Дома Отто выпил один за другим два стаканчика коньяку и не меньше получаса сидел в теплой ванне, пытаясь успокоить нервы. Перед ним стояли Рем, Карл Эрнст, Хайнес…

Он знал их как олицетворение ужаса и постоянную угрозу смерти для всех, кто был не с ними. И вот он узнал, что сегодня в корпусном тире Лихтерфельде Рем ползал на коленях перед шеренгой эсесовцев с винтовками; ползал по грязному полу и клялся в любви и верности Гитлеру. Он молил сохранить ему жизнь. Да, Отто и сам слышал, как «грозный» Рем визжал и плакал, и ругался, и молил в смертельном страхе. Ведь тот отвратительный поросячий визг, что Отто слышал в подвале корпуса, – это и были предсмертные вопли его начальника…

29

Леди Маргрет посылала мяч так, что, несмотря на перчатку, у Монтегю всякий раз появлялось желание увернуться, вместо того чтобы ловить этот снаряд.