Подземный рейд

Вокруг сновали ряженые. Никто не обращал внимания на лифтеров. Перебрали малость, так что такого? Сегодня праздник! А в праздник надо отрываться на полную катушку. Лишь один раз они услышали обидный комментарий в свой адрес. Навстречу им попалась юная ведьмочка с растрепанными рыжими волосами и со сломанным помелом в руках. Она смерила насмешливым взглядом лифтеров с головы до ног и, громко икнув, объявила:

– На большее фантазии не хватило, в каэсэсовцев вырядились! Куда катится наш мир!

– В тартарары катится! – Олег не собирался оставаться в долгу. – Лети быстрей, ночная сыть. Шабаш без тебя уже начался. Пропустишь самое интересное, потом год ждать придется.

– Я не ведьма! Я колдунья! – оскорбилась рыжеволосая. Она показала им сломанную деревянную палку и нравоучительно пояснила: – Дожили! Не могут волшебный посох отличить от помела.

Дальше вдаваться в особенности магических предметов не стали. На том и разошлись, обменявшись колкостями.

Очутившись на свежем воздухе, Бормотов начал громко ругаться:

– Ну, козел. Поймаю Плевка, лично закопаю поглубже! Не поленюсь, вобью ему кол в грудину, – ярился Леша. Похоже, он не знал пословицы: «После драки кулаками не машут». – Поганый мужик. И выглядит погано. С такой рожей только в гестапо служить.

– Это был не он, – Шаржуков прервал приятеля. Вошедший в раж Бормотов еще долго мог перемывать косточки тому, кого выбрал в жертву.

– А кто? – недоуменно спросил Алексей.

– Да фиг его разберешь. Будем думать. Анализировать. Собирать по крохам любую информацию.

– Прыткий гад. Верткий. Да он просто ускорителями обкололся. (Ускоритель реакции «Рывок-2Х» стимулировал работу гипофиза, заставляя его выплескивать в кровь кучу адреналина, в связи с чем резко повышалась скорость движения, реакции на внешние раздражители и острота слуха и зрения.) – Бормотов всегда был за простые решения.

– Пораскинь мозгами, – менторским тоном школьного учителя произнес Шаржуков. – Почему дозу «Рывка» разрешено колоть лишь тогда, когда рядом с тобой напарник? – не дождавшись ответа, Олег продолжил пояснять прописную истину: – Да потому, что потом сразу идет откат. Полный упадок сил. Подходи и бери тепленьким. Человеческий организм злопамятен и никогда не забывает взять с хозяина плату за перегрузку. Инъекция из шприц-тюбика действует одну минуту, максимум две с половиной. Вколешь передоз, и у тебя надпочечники прикажут долго жить. Соображать надо.

На этом разговор угас. Никаких идей больше не возникало, поэтому дальше друзья пошли молча.

В самую веселую ночь года, с тридцать первого октября на первое ноября, нечисть зажигала с особым жаром. Если судить по общему настроению, москвичи рады были бы проводить и устраивать шабаш хоть круглый год без перерыва на работу.

По улице курсировали компашки с открытыми бутылками и стаканами в руках. Оборотни и вампиры, в обнимку с инквизитором в красном балахоне, пили прямо из горлышка. Святой отец снял островерхий колпак, мешавший ему мирно потреблять алкоголь. В головном уборе были прорези для глаз, а вот для рта отверстие не предусмотрели. Средневековая мода не баловала служителей культа лишними изысками. Бутылка стремительно пустела. Об огненном аутодафе никто не вспоминал.

Дурной пример всегда заразителен и особенно безотказно действует на души, изнуренные вынужденным воздержанием. В «Трясине» лифтерам так и не удалось отведать пива, с таким трудом добытого Бормотовым.

Алексей указал рукой на приветливо открытые двери ближайшего ресторанчика:

– Заскочим на минутку. Облились пивом с ног до головы, а в рот ни капельки не попало. У меня все в горле пересохло, – в подтверждение сказанного он глухо откашлялся. – Кхе-кхе.

– Терпи до «Хоттабыча», – отрезал Олег.

Сейчас только там он мог почувствовать себя в безопасности и спокойно перевести дух.

– У меня стремительное обезвоживание организма. Устал. Суставы ломит. В теле пустота.

– Говори-говори, нытик. Хуже уже не будет.

– Да разве я жалуюсь? Хочу жрать, – продолжал канючить на ходу Бормотов, бережно ощупывая челюсть. Вроде цела, а вот передние зубы качаются. – И пивка глотнуть хочется очень-очень. Сильно-сильно. Мочи моей больше нет!

– У тебя же бабушка филолог, – укоротил приятеля Шаржуков, даже не соизволив повернуть голову в его сторону. – Откуда такая манера речи?

– И что с того?! У тебя бабуля скрипачка в консерватории, так что, ты теперь везде со смычком ходить должен? – окрысился Алеша.

– Она не скрипачка, а виолончелистка, – поправил друга Олег, внеся принципиальную ясность насчет профессии любимой бабушки. – Сравнение некорректное, и впредь попрошу не применять. – Лифтер знал обидчивый характер Алексея и поэтому попытался упредить дальнейшие события, попросив: – Не вздумай надуться, как сыч. Хорошо?!

– Ты мне больше не друг! – с горечью поведал Леша.

– За-дол-бал!

– Тождественно!

– Надо же, какое слово мы знаем! – ненатурально удивился Олег. – На! – он протянул нытику свою именную фляжку. – Да я тебе еще больший друг, чем был до этого!