Подземный огонь

Моя человеческая половина, которая сейчас вскочила и принялась торопливо одеваться, сердито бормоча что-то себе под нос, носит имя Веллан, сын Арта. Иногда меня называют Веллан Бритуниец — по месту рождения. А в последнее время все чаще — господин Веллан, капитан королевской гвардии. Что полностью соответствует истине — я командую оболтусами, составляющими армию Пограничья, а заодно и отрядом личной охраны короля. По этой причине я и примчался в Хезер. Собственно, примчался не только я один — нас два десятка. Остальные сейчас в деревне, при короле, решившем лично посмотреть на открытие ярмарки. А мне приспичило сбегать взглянуть на перевал. Ничего, и без меня справятся. Нравы у нас в Пограничье простые, и посему правитель страны вполне может сорваться из столицы, чтобы съездить на ярмарку. Слишком уж многое зависит от того, как пойдет торговля.

И не приведи Бел, чтобы за три дня, пока длится ярмарка, что-нибудь приключилось. А приключится наверняка — либо ограбят кого-нибудь, либо с перепоя драку затеют, либо еще какая-нибудь гадость стрясется. А кому расхлебывать? Кому успокаивать разъяренных купцов и разнимать подравшихся недоумков? Правильно, мне…

Имя моей волчьей половины на человеческий язык переводится примерно как «Смех-в-сумерках». Я вхожу в Стаю Пограничья и считаюсь одним из тех, «кто бежит рядом с Вожаком». То есть мое положение среди людей и среди волков почти одинаковы. Благо Вожак нашей Стаи и король Пограничья — одно и то же лицо.

Рассказывать о том, как оборотень оказался на троне королевства людей, было бы слишком долго. История эта довольно запутана и известна немногим. Произошла она три года назад, во времена, когда в Стае объявился Бешеный вожак, и мы — один человек (наемник из полуночной страны по имени Конан), и компания оборотней — гонялись за ним сначала по Пограничью, а потом по всей Бритунии, пытаясь предотвратить всеобщую резню. Худо в этом случае пришлось бы всем — и людям, и полуволкам, и любому, кто подвернется под горячую руку.

Хорошие были времена… Хотя нас в любой миг могли отправить прямиком на Равнины Мертвых и вечером никто не знал, доживет ли до утра. Но я все равно вспоминаю о прошлых днях с удовольствием. Как и немногие из нашего десятка, уцелевшие в том безумном походе: король Эрхард и его племянник, наследник короны, мой заместитель и лучший друг — Эртель. Человек, затеявший всю эту карусель, сейчас, насколько мне известно, околачивается где-то в Аквилонии, а еще один из отряда, принадлежащий к нашему племени — на родине, в Боссонии. Стигийский волшебник Тотлант, дравшийся, как ни странно, на нашей стороне, уехал недавно в Бельверус. Тотлант — хороший человек, хотя и происходит родом из страны, породившей небезызвестного Тот-Амона и прочих мерзавцев… Ну, а я — здесь, в Пограничье. И в ближайшее время не собираюсь куда-либо отправляться.

Додумывал я уже на ходу, застегивая плащ, забрасывая за спину меч и вскакивая в седло. Гром с хрустом проломился сквозь заросли молодых елочек, окружавших поляну, вырвался на дорогу и без всяких возражений пошел резвым галопом.

Парень сидел там, где я его оставил. Точнее, не сидел, а полулежал, прислонившись к дереву и съежившись. Мне стоило больших трудов разбудить его, а потом дотащить до затанцевавшего на месте коня и усадить в седло. Гром возмущенно заржал, сообразив, что хозяин остался на земле, а седло занимает чужак. Когда же он понял, что из него вдобавок хотят сделать тягловую лошадь, окончательно разозлился — прижал уши и угрожающе завизжал. Пришлось еще тратить время на усмирение моего не в меру буйного скакуна. Я бы давно его продал или сменял — характер у него, врагу не пожелаешь — но где в Пограничье раздобыть хорошую лошадь? Лучше уж я буду терпеть его выходки…

После пары хороших шлепков и щелчка по носу Гром неохотно смирился. В сумах под седлом у меня лежал моток веревки, я привязал ее одним концом к волокуше, искренне надеясь, что она не развалится, а другим — к седлу. После чего потянул Грома за поводья. Конь недовольно захрапел, но все же рысью пошел вперед. Я бежал рядом, придерживая все время сползавшего набок мальчишку и поглядывая назад — выдержат ли веревки.

До Хезера оставалось три с небольшим лиги.

Мы вылетели на главную улицу поселка и резво понеслись по ней, провожаемые удивленными взглядами. Наверняка за нами уже разрастался пышный хвост сплетен и предположений, но мне было глубоко наплевать. Главное — поскорее добраться до трактира, где остановились наши.

«Последний приют» — большой постоялый двор, и в самом деле последний на Гиперборейском тракте — находился на Торговой площади. Ее уже успели загромоздить наскоро сколоченными лавками и палатками, и мне пришлось огибать площадь по краю, делая вид, что у меня началась внезапная глухота. Отвечать на посыпавшиеся со всех сторон вопросы было некогда. Потом вернусь и преподнесу купцам какую-нибудь правдоподобную байку, иначе напридумывают невесть чего…