Подземный гром

Ах, упал я в тенета любви,
Словно в суп — таракан злополучный.
Кролик — самая мудрая тварь,
Он сидит в своей норке укромной.

Ему отвечал чистый девичий голос:

Ты упал, так в тенетах сиди
И свой долг исполняй неуклонно.
Всех мудрее созданий на свете
Крот, что роется молча в земле[30].

Было уже половина третьего пополудни, когда она пришла. Я был почти уверен, что пропустил ее, не заметив в водовороте людских тел, мое внимание могло отвлечь какое-нибудь происшествие — опрокинувшийся возок с салатом и маринованными маслинами для гуляющих, человек, споткнувшийся на дороге и вывихнувший лодыжку, толпа, обступившая пойманного карманника. Я все время испытывал странную раздвоенность: мне хотелось и стоять на месте и повсюду ее искать. Но когда она появилась, я пристально смотрел на нее и не узнавал. Я приметил женщину с благородной осанкой, закутанную в плащ, но дал ей пройти, не окликнув. Но вот она обернулась, и я услышал голос Цедиции. Она была в плаще с красным капюшоном.

— Мне давно хотелось посмотреть на праздник Анны. — Она подхватила меня под руку. Я сразу повеселел, и меня бросило в жар. Но тут же я вспомнил ее капризный нрав и пожалел об утрате Поллы, которая — я в это верил — отдалась бы мне, если бы я приложил старание. К счастью, Цедицию занимало царившее кругом оживление, она смотрела по сторонам, все ее забавляло, вызывая возгласы восхищения. Теперь на равнине толпилось еще больше народу, многие направлялись к реке, иные бежали стремглав, догоняя друг друга, другие слонялись, выделывали зигзаги, трусили рысцой, бежали наперегонки, кто скакал, кто медленно тащился, люди сталкивались, падали, перепрыгивали друг через друга, подскакивали, чтобы сорвать ветку с дерева или поймать бабочку, и кричали во всю мочь. Цедиция пожала мне руку, и я почувствовал к ней прилив нежности. Имел ли я право досадовать, что она не бросилась мне на шею, когда мы очутились вдвоем? Разве она не постаралась устроить нашу встречу, зная, что я мало знаком с Римом? Из-за меня она пренебрегла приличиями»— мог ли я требовать большего? Она умышленно отсрочила второе свидание, опасаясь мне приесться. В сущности, я сердился на Цедицию за то, что потерял из-за нее Поллу, хотя та никогда не могла бы мне принадлежать. Ребяческая обида.

Позабыв о своих сомнениях и страхах, я тоже стал смотреть на влюбленных, и вид их веселил меня и радовал. На траве лежали, обнявшись, любовники, всюду пели, пили вино, шептались. Росло и росло число зеленых шалашей, причем иные из них были так тесны, что из них торчали ноги. Мы остановились у ларька, чтобы купить вина, и я стал вполголоса декламировать стихи Овидия, посвященные этому празднику, которые выучил наизусть в Кордубе, не подозревая, что увижу все это воочию:

Вот праздник настал веселой Анны Перенны.
Близ твоих берегов, Тибр, собирается люд.
Бродят плебеи толпой, растекаются шумно по лугу.
Пьют и, обнявшись, лежат пары влюбленных кругом,
Прямо под небом одни, другие ставят палатку.
Те из пышных ветвей ловко сплетают шалаш,
Из камыша мастерят остов иные, а сверху
Кроют его кое-как, тогу свою растянув.
Солнцем пьяны и вином, столько лет себе просят,
Сколько выпьют они нынче кубков вина.
Тот уже допился до Нестора лет преклонных,
Та заслужила питьем древние годы сивилл.
Что-то мурлычат, поют песенки ходкие мимов,
От души веселясь, такт отбивают рукой.
Там, нахлебавшись вина, ведут хороводы и пляшут,
Скачет красотка с дружком, кудри свои распустив.
В город, шатаясь, бредут, взоры всех привлекая,
И блаженными их каждый встречный зовет.
Вот что я видел на днях: с гулянья домой возвращаясь,
С пьяной старухой женой брел, спотыкаясь, старик[31].

Цедиция поцеловала меня в щеку.

— Чудесно! — похвалила она. — Ты сочинил эти строки, пока ожидал меня?