Подземный гром

Сцевин вновь обрел мужество, он умер со словами холодной злобной насмешки. Афраний тоже удивил палачей, проявив достоинство, которого ему всегда недоставало. Наталис, признавшийся первым, был помилован. А также Церватий Прокул, человек среднего сословия, приспешник Сцевина, один из доносчиков, погубивших префекта Руфа. Консулу Гаю Вассию Вестину было приказано покончить с собой, что он и сделал. Он не был назван никем, но был женат на любовнице Нерона. Ходили слухи, что он надеялся после смерти тирана захватить место Пизона, хотя никто не знал, насколько это достоверно. Он был арестован в своем доме, который высился над Форумом, как цитадель. Легионеры ворвались к нему в разгар пира. Он сразу прошел в боковую комнату и велел врачу вскрыть себе вены. Всех пирующих, задержали и отпустили по распоряжению Нерона поздно ночью; император заявил, что они достаточно пострадали во время пира у консула. Вольноотпущенник Милих получил крупное денежное вознаграждение, и к его имени было прибавлено название Спаситель.

Трибунов Стация Проксима и Гавия Сильвана выпустили на свободу. Оба они тут же покончили с собой.

XX. Нерон

В тот вечер Нерон отослал всех своих советников и фаворитов, с которыми провел столько тревожных дней и ночей, и остался наедине с Поппеей.

— Боюсь пить, — шепнул он ей. — Боюсь даже на мгновение утратить ясность мысли. Боюсь спать. Я должен все время следить. Следить. За всем на свете! — Он уныло покачал головой. — А что толку? Меня не понимают, ненавидят, презирают. Что я делал все эти годы? Правил милостиво, слушал этого старого, тщеславного и нудного Сенеку, проявлял всяческое уважение к Сенату. А они еще пуще меня возненавидели. Что толку во всем этом?

Сидя на ложе, она обхватила руками его крупную голову и положила на свои тонкие колени.

— Ты должен жить, чтобы довести до конца свое великое дело. — Она ласково гладила ему лоб. — Ты не позволишь им восторжествовать. Что будет с миром, если ты умрешь? Народ любит тебя как раз за то, за что ненавидят тебя сенаторы.

— Да, потому что благодаря мне плебеям живется легко, — сказал он с раздражением. — Но они не хотят усердно трудиться. Посмотри, как трудно найти рабочие руки, чтобы провести канал от Авернского озера до Тибра. До сих пор еще не могут прорыться сквозь прибрежные холмы; Мой проект Нового Рима на каждом шагу встречает препятствия. Возрождаются прежние узкие переулки, на скорую руку застраиваются кварталы. Я же хочу уничтожить их. Повсюду колоннады. — Он повернул голову и заглянул ей в лицо. — Нет, не народ в этом виноват. Виноваты денежные мешки. Они всем вертят. Будь у меня вволю денег, я бы их раздавил. Корень всех бед — деньги.

— На свете достаточно денег. Ты найдешь их, сколько тебе угодно. — Она продолжала гладить его по волосам в мягком, ровном сиянии свечей. Он стал ровнее дышать.

— Все же римляне недостаточно ценят мой музыкальный талант, — проворчал он. — Они чересчур привержены к материальным благам. Всех их одолела жадность, даже простонародье. Иначе обстоит дело в Неаполисе. Я думаю в скором времени совершить путешествие по Греции, где души людей не так заражены страстью к войне и к наживе.

У него вырвался беспокойный вздох. Поппея поднесла к его губам кубок.

— Пей. Со мной ты в безопасности.

Он стал жадно пить.

— Не оставляй меня, любимая. Никогда не покидай меня. Кому, кроме тебя, могу я довериться? Как ты думаешь, не издевался ли надо мной Лукан, когда обвинил свою мать? Вздумал меня уязвить? Но у кого из людей была такая мать, как у меня? — Он закрыл лицо покрывалом и застонал. — Она свела меня с ума. Гнусная женщина. Мне пришлось первым нанести удар. — Он снова застонал. — Я слышу запах граната. Ты знаешь, как я их ненавижу. Может быть, ты ела гранат?

— Нет, нет, — ответила она, поглаживая его.

— Жаль, что мне не удалось ее утопить, — проговорил он про себя. — Я ненавижу кровь. Ее посиневший раздутый труп в тине среди корней водяных лилий. Такой она мне видится. Как ты думаешь, был Фений Руф ее любовником или это был Субрий Флавий? — Нерон вздрогнул. — Ужасный человек. Почему я не могу заслужить преданность таких людей? Я отдал бы все на свете, чтобы расположить их к себе. Лукан был глупец, но я жалею его.

— Он заслужил смерть.