Подземный флот маркшейдера Вольфа

— И я вижу, что по натуре ты не типичный «ботаник», и если дать волю твоему самолюбию, то лет через пять, из тебя выйдет совершенный интеллектуальный киборг, презирающий всех и вся.

А вот такой прогноз был для Кита новостью.

— И сейчас ты на распутье… и я, представь себе, не знаю, что делать… — Нонна вдруг снова осеклась, и глаза ее словно потухли.

Она сделала глоток кофе, подумала. И стала вдруг говорить очень тихо, очень доверительно:

— У меня когда-то был очень близкий друг… он был во многом похож на тебя. Очень талантливый математик. И такой же отъявленный пофигист, как ты…

Вот оно! Есть и вправду в мире людей вещи и явления, которые нормальным литературным языком ну никак не назовешь!

— Таким пофигистом и остался… — Нонна почему-то говорила все тише, все глуше. — До конца школы все было вроде бы нормально. Школа его тащила в математические гении… Мама с папой убеждали, что он — прямо супергерой. А потом вдруг, после школы… полный срыв… Он стал наркоманом… В конце концов повесился… Накануне своего двадцатилетия.

Кит сидел, будто влипнув в стул, и не то, что свой сок пить, вздохнуть-то боялся. Что-то жуткое накрыло его вдруг — такое, с чем он еще не имел дело ни в каком самом темном подвале…

Нонна Николаевна опустила глаза, потом снова подняла взгляд на Кита. И Киту совсем не по себе стало. Казалось, Нонна Николаевна силится перетерпеть приступ сильной боли.

И она вдруг сказала:

— А я, между прочим, его очень любила… Первая любовь, представь себе…

Киту показалось, что в глазах Нонны Николаевны собираются слезы — и уже блестят, блестят… вот-вот прольются.

— Меня мама с папой не убеждают, что я супергерой… — вырвалось у Кита, словно только такие слова и могли успокоить Нонну Николаевну.

— Я знаю… и это радует… — улыбнулась она.

Несколько мгновений они молчали.

— …И я ничего не могла сделать, понимаешь? Ничем помочь не смогла, — вдруг едва слышно добавила Нонна Николаевна и вдруг сразу же спросила… без всяких-таких взрослых усмешек. — Может, ты влюбился, а? Поэтому и голова не на месте… У тебя самый хороший возраст для первого взрыва…

— Какого взрыва? — не понял, но слегка вздрогнул Кит.

От всей этой обстановки, от такого разговора с завучем он растерялся никак не меньше, чем от первого знакомства с князем, его сестрой и всем прошлым веком вместе взятыми.

— Атомного… Сердечного, — улыбнулась Нонна Николаевна и… и резко сжала и разжала кулак прямо против своего сердца.

Кит попытался разобраться в себе. Ленка Пономарева?.. Только теперь он скорее ненавидит ее от всей души, чем… это… того… И вообще, не до Ленки, когда княжна Лиза погибает… вот-вот разобьется насмерть на своем аэроплане, подбитом какими-то неизвестными гадами! А он тут сидит и апельсиновый сок спокойненько попивает! И тоже ничего не может сделать…

Нонна Николаевна что-то заметила.

— Что-то случилось, да? — тихо спросила она. — Извини, что лезу тебе в душу. Но момент, по-моему, критический. Дальше так не может продолжаться…

Да, момент, похоже действительно наступил критический. «Момент истины» — так его вроде называют… Надо было что-то срочно делать. И опять не просто так вскочить и побежать: надо было что-то делать разом со всей жизнью.

— Вы не поверите, Нонна Николаевна, — выдавил из себя Кит, когда представил, что будет, если он начнет тут признаваться во всем и во вся…

Может, она и вправду подумает, что он стал наркоманом и теперь весь живет в жутких глюках…

— Я очень постараюсь, — пообещала Нонна.

— Понимаете, сейчас одному человеку очень плохо… — проговорил Кит, стараясь не отводить глаз, а то Нонна уж точно не поверит. — Совсем плохо. Он… этот человек… может просто погибнуть… по-настоящему. И ему никто сейчас не может помочь… Похоже, только я один, и всё… Вот.

— Ты так уверен, что больше никто? — напряженно прищурилась Нонна Николаевна. — Родители… врачи… полиция…

— Может, ее брат… если успеет, — сказал Кит. — Извините, Нонна Николаевна… Я пока больше ничего сказать не могу. Но я действительно смогу ей помочь, если успею придумать как…

— Все-таки «ей», — удовлетворенно отметила Нонна.

Кит дрогнул: он и не заметил, как проговорился о главном… раскололся… Но что ж теперь?

— Это хорошо, что — «ей», — с облегчением вздохнула Нонна. — Я уж думала, что все это куда более опасно.

Если бы Нонна знала, как это опасно! Но не скажешь же…

А она все смотрела на него, смотрела… и, наконец, нашла еще кое-какие правильные слова:

— Тогда подумай — может, в этой ситуации я могу чем-нибудь помочь тебе… А?

Кит сначала опешил. Потом тоже смотрел, смотрел на Нонну… и вдруг понял, что его действительно не принимают сейчас за дурачка-вундеркинда и безнадежного пофигиста. И, значит, за такой базар, который он тут развел, теперь придется отвечать. Точно!

— Нонна Николаевна, дайте мне одну неделю, — сказал Кит.