Долго ли, коротко ли, а минут через пятнадцать Кит стоял перед зеркалом натуральным господином начала двадцатого века. Вся одёжка подошла, только одну сорочку сменили как великоватую. Даже ботинки почти не жали. Все эти точные попадания в размеры могли-таки вызывать всякие подозрения, но уже не вызывали. Впереди было нечто неведомое и по-настоящему страшное — обед в дворянской усадьбе, хотя Кит себе в зеркале понравился… Особенно понравилась эта сверкающая заколочка в галстуке. Неужели настоящий брюлик-бриллиант! От этого князя всего можно было ожидать, он тут, видимо, главный Карабас-Барабас со своим театром.
Чего-то не хватало… Кит огляделся. Конечно, есть вещи, которые всегда должны быть с тобой. Ключи от квартиры… Теперь они прямо как талисман, залог возвращения домой… Коммуникатор.
Кит взял то и другое и стал соображать. Коммуникатор — во внутренний карман пиджака… Стоп! Выключить срочно! Тут же зарядника нет… Кит даже вздрогнул, осознав это.
— Ключи вот в этот чехольчик удобно, — поняв затруднение по-своему, услужил Евсеич Первый, протягивая кожаный кошелечек с изящной цепочкой, не такой массивной, как у Кита, и, чего доброго, золотой.
Кит еще раз глянул на себя в зеркало… Видела бы его сейчас Лена Пономарева… Маманя бы, наверно, не узнала и долго бы так смотрела-вглядывалась, а папаня, наверно, заржал бы сразу, но — совсем не обидно, и кинулся бы рисовать сына в этом крутом джентльменском прикиде.
— Хоть сейчас в аглицкий клуб, — эхом Китовых мыслей отозвался Евсеич.
— Всё, да? — спросил Кит.
В «аглицкий клуб» его совсем не тянуло.
— Тютелька в тютельку всё, Никита Андреевич, — кивнул Евсеич. — Я побегу сообщить.
— Может, позвонить легче… — не думая, брякнул Кит и сделал шаг к звонку.
Евсеич одним прыжком оказался между ним и звонком. Вид у него был одновременно веселый и обескураженный.
— Их сиятельству? Звонком?! — проговорил он и оставил рот открытым.
Кит подумал и понял.
— Ну, как хотите, — сказал он.
Евсеич исчез.
Кит снова повертелся. Одетый по-новому, вернее по-старинному, он как-то по-новому увидел и комнату. Ощущение, что он попал в хорошо продуманную кем-то и хорошо обставленную игру, только усилилось, когда он еще раз, в одиночестве, посмотрел на себя в зеркало и потрогал мерцающую заколку на галстуке. С другой стороны, усилилось и желание поучаствовать в этой игре, узнать поподробней её правила, отказаться на время — вопрос, на какое? — от своего пофигизма и присоединиться к компании, позвавшей его, типа, в чужой, таинственный и опасный двор…
Тут, в этой игре, было много интересных вещей, которые вдруг захотелось потрогать, подержать в руках, попереставлять с места на место.
Кит подошел к столу и посмотрел на верхнюю газету.
Это была газета.
ГОЛОС МОСКВЫ.
От 18 мая 1915 года.
Судя по всему, совсем свежая, по меркам местного «линейного времени».
«Рановато что-то они тут каникулы затеяли», — подумал Кит и глянул новости. Читать со всякими твердыми знаками было не просто, но понятно.
По первой полосе картина мира сразу становилась ясной.
ВОЙНА.
Русский театр войны.
От штаба Верховного Главнокомандующего.
В Шавельском районе наши войска продолжают теснить германцев…
«Ничего себе, театр…», — мрачно ухмыльнулся Кит и глянул на другую газетную колонку.
Война с Турцией.
От штаба Кавказской армии.
15 мая на ольтинском направлении происходили незначительные столкновения разведывательных партий.
На приморском направлении обычная перестрелка…
«„Обычная“ — это как? — не понял Кит. — Отсюда и до обеда…»
Странными, какими-то очень будничными показались ему военные сводки… Ведь и вправду война не понарошку тут… вроде как.
Кит повертел газету и невольно зацепился взглядом на последней странице за колонку.
ПРОИСШЕСТВИЯ.
Обкраденные в трамваях.
Неизвестные карманники обокрали мирового судью Сретенского уч. Файвишевича в то время, как он проезжал в вагоне трамвая 24-й линии по Волхонке. Воры унесли у него бумажник с деньгами и документами.
«Это ж какое время тихое… отстойное, если даже о такой ерунде в центральных газетах пишут! — поразился Кит. — А у нас пока не замочат какого-нибудь мэра в „мерине“, никакую газету не торкнет…»
Старинные буковки, старинные такие «карандашно-гравюрные» картинки.
Только бумага была новой, а не пожелтевшей, какая положена для древних газет в библиотеке, в каких никогда не бывал Кит. Эта бумага сильно пахла вроде как машинным маслом.
Если и подделка, то очень качественная.