Подземный человек

Здесь, как и в гостиной, тяжелые шторы не пропускали солнечный свет. Вся комната освещалась двумя лампами под потолком, которые вместе источали немало теплого янтарного света. Двое напольных часов стояли друг напротив друга и обменивались секундами, словно теннисным мячом. Обе сестры терпеливо ждали меня у двери, стоя так неподвижно и тихо, что, когда я вошел, мне показалось, что в этой теплой уютной комнате шевелятся лишь маятники в часах. Сам воздух был какой-то медлительный и тягучий, так что я не на шутку встревожился. Как будто меня пригласили прыгнуть в очень глубокий пруд. Дыхание мое участилось, голова начала кружиться.

Одна из сестер взяла меня за руку. Другая произнесла:

— Все хорошо, правда?

После этого, надо признать, весь мой страх испарился, я только испытывал смущение из-за капелек пота на лбу. Могу лишь предположить, что на мгновение проявился какой-то животный инстинкт, внушив мне безотчетное стремление бежать отсюда. Но сестры распознали мою тревогу и тут же усмирили ее. Они сказали: «Все хорошо, правда?» — и я, как дитя, тут же поверил, что все и впрямь хорошо.

Одна из сестер помогла мне снять сюртук, другая попросила задрать рубашку. И вот я стоял посреди сладостно-теплой комнаты, задрав рубашку на грудь.

Сестры начали медленно кружить вокруг меня. Часы тикали на два голоса. Каждый взмах маятника отрезал еще дольку времени. Одни спрашивали, другие отвечали.

«Какой странный мирок», — подумал я, чувствуя, словно всплываю из воды. Я становился все спокойнее, пока годы моей жизни, один за другим, соскальзывали с меня, и где-то глубоко-глубоко во мне детский голос шепнул: «У меня болит животик».

— Где болит, Ваша Светлость? — спросила сестра.

Я прикоснулся к животу, сразу под ребрами. Надавил, чтобы показать, как глубоко сидит боль. Тогда одна из сестер взяла мою руку, отвела ее в сторону и расположилась прямо передо мной. Она застыла на месте и уставилась на меня. Вторая разместилась сзади. Медленно катились секунды, близнецы не спускали с меня глаз, и я чувствовал, что покачиваюсь на долю дюйма из стороны в сторону. Но я нисколько не боялся упасть, поскольку был крепко пригвожден могущественным взглядом сестер.

Теперь комната погрузилась в абсолютную тишину. Та сестра, что была спереди, кивнула, вторая согласно хмыкнула сзади. Все вокруг купалось в необычайнейшей атмосфере. Повсюду двигались невидимые течения. И я вдруг с приятным изумлением понял, что на самом деле сестры наблюдают чай внутри меня. Следят, как он постепенно прокладывает себе путь. Они дали мне выпить чашку чая и теперь смотрели, как мои органы с ним справляются.

Их проницательные глаза меня ничуть не беспокоили. К тому же впервые в жизни я спокойно осознавал независимое существование каждого органа, занятого своим делом. Кивки сестер, их тихие «мм» и «а» носились взад-вперед, а я клевал носом и рассматривал восхитительную красноту своих век. И постепенно я представил себе во всех деталях... мою печень, мое сердце, мои легкие. Я не имел понятия, какого они цвета и размера, какие трубы их соединяли. Не знал, что не дает им соскользнуть со своих отдельных полок. Однако теперь они были не бездушными, безымянными сущностями, но личностями со своим характером и важными обязанностями. Рыбы... вот кем они мне казались. Рыбы, обжившие разные глубины моего пруда. Как форель, которую я видел однажды спящей под водой у камня, они легонько раздувались и сокращались внутри меня.

— Вот и все, Ваша Светлость, — прошептала одна из сестер.

Неожиданно комната вновь наполнилась тиканьем часов.

Теперь обе сестры стояли передо мной. Понадобилось время, чтобы я пришел в себя. И когда мои ноги вновь почувствовали под собой землю, одна из сестер показывала на дверь. Другая улыбалась.

— Пойдемте? — сказала она.

Следуя за ними и заправляя на ходу рубашку, я заметил, что мои десны болят, как это бывает, когда я засну днем. Мы все заняли свои места вокруг стола, и обе сестры посмотрели на меня. 

—  Если вы не возражаете, я предпочел бы перейти прямо к делу, — сказал я. — Что именно вы видели?

Они переглянулись, чтобы решить, кто из них будет говорить.

— Вы ели говядину, — сказала одна. То было скорее утверждение, чем вопрос.

Я подумал пару секунд и залопотал: —Да. Я... Сок говядины... ел. Совершенно непотребный этот сок.

— Говядина вам не годится, — сказала сестра.

— Господи, еще и бычий хвост, — продолжил я в возбуждении. — Только вчера был суп из бычьего хвоста.

— Говядина вам не годится, — повторила она. На этот раз я расслышал ее и согласился:

— Очень хорошо. С этой минуты в рот не возьму  говядины.

Затем они вновь обменялись многозначительными взглядами, и другая сестра сказала, еще тише:

— Сразу как вы вошли... мы заметили... — Я кивнул ей, и она продолжила: — Мы заметили, что ваша аура не в порядке.

Честно скажу, это меня просто подкосило. Я не имел ни малейшего понятия, где у меня аура. До сих пор я даже не знал, что она вообще у меня есть.

— Это свет, который исходит от человека, — сказала другая сестра. — В вашем есть изъян.