Подземные робинзоны

— Николай Павлович! Батареек для фонариков ни в одном магазине. Кошмар!

Санин куда-то звонил, долго разговаривал, убеждал, сердился и, наконец, клал телефонную трубку.

— Поезжай в магазин «Радуга», там дадут батарейки.

Даже Людмила Павловна — мать Володи — включилась в общую суету. Она то чинила палатку, то относила в починку обувь, то стирала или гладила рубашки и майки и, конечно, готовила обеды и ужины на всю компанию. Только один Аргус не принимал участия во всей этой горячке. Но когда Сергей Денисович достал походное обмундирование, которое обычно надевал, собираясь на охоту или рыбалку, сеттер заволновался. Он забегал по квартире, выискивая предметы охотничьей экипировки хозяина: изъеденную молью фетровую шляпу, болотные сапоги, старый патронташ. Учитель не собирался брать эти вещи, но чтобы не огорчать пса, принимал их и потихоньку относил в кладовку.

Наконец, все было проверено и уложено. Утро в день отъезда выдалось тихое, солнечное. Асфальт и листья на деревьях мокро блестели от прошедшего ночью дождя. Стайки диких голубей, хлопая крыльями, перелетали с подоконников к балконам, заглядывали в окна, привычно ожидая, когда же люди насыплют в пустые кормушки хлебных крошек. Мягко шурша колесами, катились, слегка покачиваясь, первые троллейбусы. Их обгоняли молчаливые «Волги» и «Москвичи». Дворники разгоняли метлами собравшуюся в углублениях асфальта дождевую воду. В чистом голубом небе рокотал невидимый самолет.

В точно назначенное время все туристы собрались на перроне. Все, кроме доктора Мухина. Николай Павлович Санин хмурился и нетерпеливо посматривал на часы.

Ребята, свалив в одну груду туго набитые рюкзаки, пошли за мороженым. Они были одеты в клетчатые рубашки с короткими рукавами и спортивные брюки, на ногах — легкие кеды. В таком наряде Светлана мало чем отличалсь от мальчиков. Ее выдавали косички с ярко-красными лентами, упрямо вылезавшие из-под широкополой войлочной шляпы. Через плечо у Миши висел фотоаппарат «ФЭД», у Светланы болталась сумочка с разной мелочью, а у Володи — обшитая сукном фляга.

Учитель, в элегантном спортивном костюме, покуривая неизменную сигаретку, разговаривал с Александрой Ильиничной — матерью Светланы и Миши. Тут же была и Людмила Павловна Одинцова. Женщины пришли проводить путешественников.

— Завидую вам, — говорила Людмила Павловна, поправляя пышные золотистые волосы. — Даже вот Аргусу завидую. Едете отдыхать, а у меня сейчас столько работы в клинике. И отпуск лишь в октябре. Ты, Сережа, следи за ребятами.

— Особенно за Светланой, — попросила Александра Ильинична. — Знаете ведь, какая она.

— Не беспокойтесь, все будет на «хорошо» и «отлично». Верно, Аргус?

Крапчатый Аргус сидел у груды вещей — нес караульную службу. Услышав свое имя, он повернул к хозяину голову, но с места не двинулся и только завилял хвостом.

— Вот видите, и Аргус обещает. Мы вам напишем.

На первый путь подали состав. Залязгали тяжелые сцепления и буфера, пронзительно свистнул маневровый паровоз. Пыхтя и отфыркиваясь, он попятился, оставив вереницу зеленых вагонов. Люди на перроне засуетились.

Краевед, еще раз взглянув на часы, подошел к Одинцову.

— Нет нашего доктора. Не случилось ли чего?

— Что может случиться с Иваном Антоновичем? Около часу ночи мы разговаривали по телефону. Разве Антонина Васильевна…

— Взбунтовалась и не пустила доктора? Вздор! Она сама как-то призналась, что ее Ваня давно отбился от рук…

Прибежали Володя и Светлана крича:

— Доктор приехал! Вон идет.

На перроне показался Мухин. Рядом с ним шла пожилая женщина, а сзади — Миша. Он нес большой саквояж. На Иване Антоновиче поверх спортивного костюма был легкий зеленый плащ, полы которого развевались от быстрой ходьбы. Доктор слегка сгибался под тяжестью пузатого рюкзака. В одной руке он держал зачехленное ружье, в другой несколько удилищ. Антонина Васильевна несла объемистую камышовую корзину, оберегая ее от толчков сновавших пассажиров.

Санин молча показал Мухину часы.

— Трижды прошу прощения, — запыхавшись, заговорил Мухин. — Как всегда, подвел троллейбус.

— Помнится, от вашего дома лучше всего ехать на трамвае, — нетерпеливо заметил Николай Павлович. — До отправления поезда — десять минут.

— Садитесь! Все садитесь на минуту, помолчим перед дорогой! — внезапно скомандовал доктор. — Обычай!

Присядем, друзья, перед дальней дорогой,
Пусть легким окажется путь, —

запел Володя, и песню тотчас подхватили Светлана и Миша:

Давай, машинист, потихонечку трогай
И песню в пути не забудь…

Сели прямо на рюкзаки, а потом поднялись, торопливо разобрали вещи и друг за дружкой стали подниматься в вагон. Последним заскочил Аргус. Сеттер привык ездить в поезде на охоту и в вагоне чувствовал себя отлично.

Александра Ильинична поцеловала сына и дочь.

— Смотрите у меня, чтобы слушались старших. И не забывайте мать. Пишите почаще. Это я тебе говорю, Светлана, на Мишу надежды мало.

— Хорошо, мама, не волнуйся.