Подземные робинзоны

Доктор так обрадовался находке, что едва не пустился в пляс. Он немедленно водрузил шляпу на голову, а сеттер весело бегал вокруг него, вероятно, считая свою задачу выполненной.

— Воду ищи! Воду! — напомнил собаке Сергей Денисович. — О каких летучих мышах ты говорил, Иван Антонович?

— Мы попали в Зал Летучих Мышей, битком набитый мышами. Какую они подняли суматоху! Ты бы только видел. Впрочем, хорошо, что ты этого не видел.

И доктор стал рассказывать о приключении в Зале Летучих Мышей. Его рассказ прервал заливистый лай Аргуса.

— Нашел воду, — пояснил Сергей Денисович. — Он всегда так лает, когда находит воду. Испытано на охоте.

Сеттер бегал возле ручья в том самом зале, где несколько часов назад путешественники останавливались на отдых. И сейчас Николай Павлович решил здесь же остановить отряд на привал. Все были утомлены, поэтому после ужина, не столь обильного пищей, сколько водой, легли отдыхать. По часам доктора был уже вечер шестого или пятого дня. Учитель отвязал притороченную к рюкзаку плащ-палатку и отдал ребятам. Они расстелили ее и устроились с комфортом. Дежурного на этот раз не поставили. Его с большим успехом заменял Аргус, к тому же теперь ждать сигналов было не от кого.

Часа через два Санин, всегда спавший чутко (привычка, выработанная на фронте), внезапно проснулся. Ему послышались странные звуки, словно рядом кто-то всхлипывал и тихонько шмыгал носом. Николай Павлович прислушался. Тишина. Даже доктор не храпит и не посвистывает. «Показалось, — подумал краевед, — а может, это вода в ручье». Он уже хотел повернуться на другой бок, как снова услышал те же звуки. Сомнений не было: кто-то всхлипывал, стараясь, однако, заглушить плач.

Санин приподнялся, зажег фонарик. Желтый луч медленно заскользил по спящим. Крайняя из трех фигурок чуть вздрагивала. Это Светлана.

Николай Павлович подошел к ней, осторожно тронул за плечо, тихо спросил:

— Что с тобой? Ты плачешь?

Светлана повернулась к нему, открыла глаза, полные слез.

— Я… я… нет, я не плачу, это просто… так…

— Тихо. Разбудишь ребят. Идем-ка, — он поманил Светлану за собой. — Сядь вот сюда, на этот камень, успокойся и скажи, чего испугалась.

— Ох, Николай Павлович, — Светлана уткнулась лицом в грудь краеведу. Ее острые худенькие плечи вздрагивали от беззвучного плача. Санин растерялся. «Не заболела ли?» Он неумело погладил мягкие волосы девочки. — Ну, скажи мне, что случилось. А может, разбудить Ивана Антоновича?

— Не надо, видите… я уже не плачу, честное слово, не плачу… Николай Павлович, ведь это я во всем виновата…

— Виновата? В чем же?

— Из-за меня мы заблудились в пещере. Я не заметила, когда шпагат порвался… И теперь мы никогда, никогда отсюда не выйдем…

— Глупенькая. Уж если хочешь знать, так виноват один я. Но, видишь, я не плачу, потому что уверен: мы найдем выход. Обязательно найдем. Ну, успокойся.

— Мне страшно, Николай Павлович. Здесь так темно все время. Одни только камни. Они холодные…

Острая жалость кольнула начальника отряда. Что ей сказать, как успокоить?

— Мы скоро выйдем из пещеры, скоро, — бормотал Санин, продолжая гладить голову девочки. — Вот увидишь. И опять поплывем по реке. Нас ведь много, а когда людей много, им ничего не страшно. Ну, а теперь постарайся уснуть. Ладно?

Светлана посмотрела на краеведа и улыбнулась.

— Я постараюсь, Николай Павлович. А вы им не расскажете?

— Им? — Санин догадался, кого она имела в виду. — Ну, конечно, не расскажу. Только ты больше не плачь. Обещаешь?

— Больше не буду.

— Вот и хорошо. Спи. Я прикрою тебя курткой.

Новый «день» принес новые заботы, но и порадовал.

Отряд шел почти все время по огромному, похожему на туннель, коридору, довольно прямому, посреди которого протекал, тихо журча, ручей. Он стал заметно шире и уже походил на небольшую речку. На берегу ручья туристы нашли сушняк — ветки и даже бревна, выброшенные когда-то водой. Радость от находки была велика. Через несколько минут коридор осветился багровым заревом. Костер разложили небольшой, экономя топливо.

— Огонь! — то и дело восклицал Иван Антонович. — Настоящий огонь! Великолепно!

Он радовался, как ребенок, заботливо подкладывал ветки и следил, чтобы они полностью сгорали. Потом доктор развязал свой рюкзак, долго копался в нем и, наконец, с торжеством вытащил алюминиевый охотничий котелок.

— Друзья, сегодня у нас будет великолепный обед. Царский! Это вам обещает доктор Мухин. Света, помогай. На первое суп с вермишелью, а на второе…

— Пшенную кашу, — подсказала девочка. — Ох, как хочется каши. С маслом. У меня есть концентраты.

— Пусть пшенная каша. Суп да каша — пища наша. И чай на третье. Великолепно! Меню составлено. Теперь за дело. Володя, принеси воды. А ты, Миша, следи за костром, да не бросай много веток. Пока не нужен большой огонь.

— Иван Антонович! — закричал Володя. Он стоял на берегу ручья. — Скорее сюда!

— Что еще там, — проворчал доктор, недовольный, что его отрывают от важного дела. — Иду, иду.

— Смотрите, — мальчик показал Мухину котелок с водой. — Что-то плавает. Может, рыбы? Только очень уж маленькие.