Подземелье ведьм

– У меня была тетя, – сказал вдруг Жан. Он отыскал деревянную плошку, вытер ее рукавом и зачерпнул жижи из котла. – Она очень смешно воевала с моей дочерью. На равных. Дочери было пять, а тетке пятьдесят шесть. Понимаешь, они ссорились на равных.

– Я тебя не понял.

– Ты меня не хочешь понять, иначе вся твоя гордость летит к чертовой бабушке.

Аксель отвернулся к стене.

– Если вы не хотите, я убегу один, – сказал он после паузы.

– Знаете, кого вы мне напоминаете? – спросил Андрей. И сам ответил: – Отважного разведчика из старинного романа приключений. Он попадает в плен к врагам и гордо отказывается от угощений и попыток его подкупить.

– Я согласен с таким сравнением, – сказал Аксель.

– А они нам не враги, – сказал Андрей.

– Брюс, – произнес Аксель печально и горько. – Вы здесь чужой. Для вас Конрад, Теймур, Медея, Ингрид – лишь имена. Для меня они родные люди. А эти подонки их убили.

– Мы с ними существуем в разных мирах, которые не соприкасаются. А вы стараетесь навязать им свою собственную психологию.

Квалифицированный генетик, надежда факультета вдруг оказался рабом какого-то дикого племени – эта перемена в статусе оказалась для Акселя невыносимой, и Андрей Брюс понимал, что за парнем надо присматривать – он может наломать дров.

– Черт знает что, – Аксель метался по кибитке, заложив руки за спину. – Мне бы бластер. Я бы уничтожил этого Октина Хаша. Если его не остановить, он убьет еще тысячи людей.

– Не родился бы он, родился другой, – сказал Жан. – Без этого истории не обойтись. Со временем и здесь додумаются до гуманизма.

– Мы, как старшие братья, обязаны вмешаться.

– И наказывать, если они будут себя неправильно вести?

– Наказывать и поощрять.

– Ты, как выяснилось, гуманный дрессировщик, – заметил Андрей, вытягиваясь на жестких шкурах. Укусила блоха.

– Это старый спор, – сказал Жан. Он сидел на земле и чесался. Видно, тоже, одолели блохи. – В Центре уже давно доказали, что естественное развитие цивилизаций благотворнее, так как не создает дуализма в сознании, не готовом к восприятию идеалов.

– Чепуха. Если отнять у них детей и вырастить в нормальных условиях, они будут такими же, как наши дети. Сами же говорите, что мозг человека не изменился, – возразил Аксель.

– Значит, гуманная дрессировка с питомниками для детей. А стоит ли возиться? Может, взрослых ликвидировать?

– Зачем шутишь? Разве время шутить?

– Всегда время шутить, – сказал Андрей.

Он поднялся – заели блохи.

За стенкой кибитки послышались крики, свист, хохот – происходило что-то очень интересное.

Андрей подошел к пологу, приоткрыл его. Часовых у входа не было. В плечо дышал Аксель.

Зрелище было и в самом деле внушительным. Несколько коней, словно лилипуты Гулливера, тащили по лагерю тушу динозавра. Туша была метров пятнадцать в длину, и толстый у основания хвост тянулся по пыли еще метров на десять. Вокруг туши прыгали ребятишки и суетились женщины. Тушу бросили на площади посреди становища. Появился жирный колдун. Его помощник нес за ним короткий широкий меч. Толпа загомонила в предвкушении зрелища.

Колдун взял меч и остановился у брюха динозавра. Он стоял так довольно долго, и толпа криками подбадривала его.

Затем он сделал резкое колющее движение мечом, и меч вошел по рукоять в тушу динозавра. Взявшись за рукоять обеими руками, колдун старался распороть грудь чудовища. Ему было трудно – надутое лицо стало мокрым от пота.

Отбросив меч, колдун сунул обе руки в тушу и резким движением вырвал сердце динозавра. Сердце было большим, тяжелым, оно обвисло в руках жреца. Толпа завопила от восторга.

– Трудно привыкнуть, – сказал Жан за спиной Андрея.

– Зачем привыкать?

– Не хочется доживать век рабом Октина Хаша.

С двух сторон к старому колдуну подскочили воины и подхватили тяжелое сердце. Подняв его на руки – кровь капала им на лица и плечи, – они понесли его Октину Хашу.

Тот вытащил кинжал, склонился, отрезал полоску мяса и поднес ко рту. Он жевал, а толпа прыгала от радости.

– С ними ты собираешься воевать? – спросил Андрей, оборачиваясь к Акселю.

Аксель исчез.

– Жан, где он? – спросил Андрей.

Жан откинул полог и заглянул в кибитку.

– Там его нет, – сказал он.

– Так я и думал. Он сбежал!

Прямо над головой раздался резкий крик. Октин Хаш подъехал незаметно. Его рот был измазан кровью.

Жан тихо ответил.

– Что он спросил?

– Он спросил, где третий. Я сказал, что скоро вернется. У него болит живот, а он не хочет гадить в кибитке.

Октина Хаша ответ не удовлетворил. Он громко свистнул. Тут же все в лагере позабыли о динозавре. Поднялась суета, словно в муравейник капнули кипятком. Воины затолкали пленников в кибитку.

– Идиот, – Жан ударил кулаком по центральному шесту кибитки. – Мальчишка!

Неожиданно, как будто остановились часы, суматоха улеглась. Один из воинов, что стояли в проеме кибитки, сказал что-то.

– Он говорит – поймали, – сказал Жан.

Октин Хаш вошел в кибитку.

– Плохой раб не нужен хозяину, – сказал он, глядя на Андрея и чуть улыбаясь. – Ты понимаешь, вождь.

Жан добавил от себя:

– Я боюсь, что его убили.

– Я тоже, – сказал Андрей.