Подземелье призраков Аккермана

Не раздумывая, она забралась на подоконник и лихо спрыгнула вниз, на карниз. Едва не поскользнулась на мокром от дождя выступе жестяной крыши, и, чтобы удержаться, схватилась о шершавые камни стены, больно оцарапав себе пальцы в кровь. Осторожно двигаясь по карнизу, добралась до водосточной трубы и по ней кое-как спустилась вниз, оставляя на жести клочки своей юбки.

Таня оказалась в небольшом, узком внутреннем дворике, заваленном грудами строительного мусора. Затем, спугнув двух тощих котов, бросившихся от нее врассыпную, через калитку в заборе вышла на улицу и очутилась в соседнем переулке, параллельном тому, на котором располагался притон «Подкова». Вне себя от страха, она бросилась бежать прочь.

Таня не знала, видел ли кто ее отчаянный спуск со второго этажа, не знала, сколько следов оставила в комнате, где произошло это жуткое преступление. Она не сомневалась ни одной минуты, что убийство турка Азиза совершил тот же самый человек, который убил главного редактора Краснопёрова и профессора в анатомическом театре. Каким образом все эти смерти связаны между собой? Таня хмурилась, чувствуя, что будет очень нелегко разгадать эту загадку.

Поднявшись вверх от порта и выбравшись в центр города, к Ланжероновской, она наконец смогла перевести дух. Солнце скрылось, начинало стремительно темнеть. Испугавшись дождя, с Ланжероновской и с бульвара исчезли почти все гуляющие. Несмотря на ранний час, улицы были совершенно пустынны.

Очутившись в другом районе, Таня остановилась перевести дыхание, затем пошла очень медленно, не глядя по сторонам. Завернула за угол и вдруг, почувствовав что-то, оглянулась. Из-за угла мелькнула черная тень. Тане показалось, что это человек в длинном черном плаще. Но все произошло так быстро, что она едва-едва успела его заметить. Будь на ее месте любая другая женщина, она не обратила бы никакого внимания на этот эпизод, но острый аналитический разум Тани зацепился за это, мгновенно отреагировал на него волной подозрительности и тревоги.

Она повернула на Екатерининскую и остановилась возле витрины большого магазина, сделав вид, что рассматривает ее. Тень в черном плаще появилась снова, застыла в квартале от нее. Теперь Таня была уверена точно: человек в черном плаще следил за ней, и, судя по всему, начал следить, как только она вышла из гостиницы.

Это было уже похоже на настоящую опасность. Сердце Тани замерло, потом с болью забилось в груди. Слежка — значит, кто-то понял, что она видела убитого турка и, возможно, убитого профессора. Что хотят выяснить эти люди? Кто она такая? Или они хотят ее убить? Разум Тани горел ярко-красным пламенем тревоги. И тогда она сделала неожиданный ход: резко повернувшись, быстро пошла прямо навстречу человеку в плаще.

Человек испуганно замер, затем припустил бежать со всех ног назад. Мгновение — и он скрылся за углом Екатерининской площади. Единственное, что успела заметить Таня: это был молодой мужчина. Еще ей показалось, что на нем были тяжелые армейские сапоги.

Развернувшись, она пошла домой. На Преображенской путь ей преградили крестьянские подводы, неспешно направляющиеся к Привозу. Одна из них была в густой грязи, прилипшей так плотно, что колеса двигались с трудом. На ней сидел старик с длинной белой бородой, время от времени подстегивающий жалкую тощую клячу.

Таня не поверила своим глазам: грязь на оси колеса была точно такой, какую она видела на подоконнике в комнате, где произошло убийство! Густая, илистая болотная тина с примесью песка. Таня бросилась к подводе.

— Откуда грязь на колесах, дедушка? Откуда вы приехали?

Старик с удивлением взглянул на нее. Жалкая кляча плелась еле-еле, колеса телеги жалобно скрипели.

— Так с Аккерманского уезду едем, доченька, — устало вздохнул он, — аккурат с самого Аккер­ману...

— А грязь, — не унималась Таня, — откуда грязь?

— Дык с Днестровского лиману, поди. Там, на берегу, в дожди подводы стояли. Вот и осталась болотная тина с песком...

Глава 8

Литературное кафе «Обоз». Зелена Шор. Посланник Японца. Письмо

Новое литературное кафе «Обоз», открытое в подвале на Кузнечной, было расположено почти рядом с Таниным домом. Она горько шутила: хоть в этом повезло. Это недавно открытое кафе уже успело стать центром литературной жизни города, и в нем проходили самые громкие литературные среды, к тому же, полностью одобренные и утвержденные Ревкомом и Пролеткультом.

Таня помнила, как пытался Володя расшифровать ей странное название кафе.

— ОБОЗ — Одесские борцы с общественной завистью! — громко декламировал он. — Это вольные борцы со всем мещанским и отжившим, что превращает в прокисшую тухлятину современную литературную жизнь! Мы боремся не только за чистоту революционного слова, мы боремся за чистоту мозгов и душ тех, кто призван оперировать этим словом, нести его в массы и открыто внедрять в жизнь! — Володя так горячо говорил и жестикулировал, что даже раскраснелся — было видно, что он очень сильно увлечен этой идеей, что она захватила его целиком и полностью.