Подвиги санитарки

Араб засучил штанину чуть выше колена. Показалась страшная рана. От омертвевшей и кишащей паразитами плоти шел отвратительный запах.

— Хочешь, попробую тебя вылечить?

— Твоя не будет отрезай?

— Нет.

— Барка соглашаться и тебе благодарить.

Фрикет вытащила из своей сумки пинцет и, не дрогнув, ловко и терпеливо, принялась удалять из раны мерзких червяков. Затем, обнаружив у приятелей бидон с питьевой водой, она налила кружку, капнула туда карболовой кислоты и промыла рану. Девушка наложила на больную ногу простую повязку, крепко перевязала ее бинтом и сказала:

— Барка, хочешь, я приду сюда завтра и сделаю тебе перевязку?

На глазах араба показались слезы, а голос задрожал от волнения:

— Спасибо, сестра.

— Я не сестра.

— Значит, ты тубиба (женщина-врач)?

— Да.

— Карашо, карашо!

— Тогда до завтра, ладно?

— Да, до затра и спасибо тебе, госпожа.

Фрикет вернулась к себе, с аппетитом поужинала и уснула, но ненадолго: уже на рассвете она была на ногах. Отодвинув кисейную занавеску, служившую одновременно и сеткой против москитов, девушка посмотрела в окно и заметила высокого тощего человека. Она узнала Барку, который приковылял сюда на самодельных костылях и, дожидаясь ее пробуждения, спал сном праведника, примостившись под навесом веранды.

ГЛАВА 2

«Хороший солдат всегда возьмет, что плохо лежит». — Затруднения. — В штабе. — Мораль Барки. — Зебу. — Еще один раненый. — Фрикет показывает свой долг. — Отъезд.

Барка, как настоящий дикарь, спал очень чутко. Он приоткрыл глаза, увидел девушку, быстро сел и по-военному приложил руку к своей феске.

— Драствуй, госпожа!

— Здравствуй, Барка. Что это ты здесь делаешь?

— Чтобы твоя туда не ходить, моя сама прийти сюда…

Фрикет сбежала по ступенькам, подошла к арабу и заговорила с ним как со старым знакомым. Он рассказал ей о себе:

— Моя была стрелок… два раза отпуск… моя кароший солдат… денщик у полковника, потом отпустил, карашо себя вести… сохранить военный билет…

— А что ты теперь делаешь?

— Моя работала проводником багажа… потом после рана моя болей, меня увольнять, не годен к службе…

Барка выглядел крепким мужчиной лет сорока, с орлиным носом, блестящими глазами, белозубой улыбкой. Несмотря на худобу, в нем чувствовались сила, энергия и решительность.

Француженка обработала его рану раствором карболки. Судьба несчастного не на шутку беспокоила ее, она знала, что у араба нет ни дома, ни денег, и поэтому спросила:

— На что же ты будешь жить?

Барка рассмеялся и просто ответил:

— Кароший солдат всегда найти что плохо лежит… Барка найти кофе, сухари, табак и выпить чуть-чуть…

— Выпить!.. А заповедь Пророка? [86]

— Пророк оставаться в Алжире, заповеди тоже…

— Ах так, отлично… Тогда счастливо тебе, Барка.

Раненый попрощался и снова устроился под навесом, под которым он, видимо, намеревался поселиться. Фрикет вернулась в свою комнату, наскоро привела себя в порядок и, едва пробило девять, отправилась в штаб. Она хотела, чтобы ее принял начальник. Караульный взял у нее визитную карточку:

«Мадемуазель Фрикет,

уполномоченная Комитета Французских Дам,

корреспондентка газеты „Глобус“ и „Журнала путешествий“».

Прождав довольно долго, она уже начала волноваться, когда наконец ее принял какой-то служащий малоприятной наружности, который сухо спросил, что ей угодно.

— Я хотела бы присоединиться к нашим войскам, чтобы работать сестрой милосердия и одновременно передавать корреспонденции французским газетам.

Коротышка-чиновник поправил пенсне, казалось, задумался и затем с важным видом ответил:

— А у вас имеется разрешение?

— Нет, я ведь за ним и пришла к вам.

— Я имею в виду разрешение правительства.

— Я только что приехала из Японии, точнее из Кореи, там были бои, и я оказывала раненым медицинскую помощь.

— Значит, вы врач, мадемуазель?

— О, я пока еще только учусь на медицинском, — ответила Фрикет, разозлившись на этот бесцеремонный холодный допрос.

— Вам следует обратиться к начальнику медицинской службы и разузнать, не требуются ли им случайно помощники.

«Мне нравится это „случайно“», — подумала девушка, которая видела накануне переполненные госпитали и больных, ковыляющих по городу.

— Ладно, может быть, обращусь. А что вы скажете насчет корреспонденций из действующей армии?

— Нет, это невозможно!

— Однако здесь находятся журналисты из Франции, представляющие «Ажанс Ава», «Тан», «Пети Марсейе», «Голуа»… Есть даже художник-иллюстратор, господин Тинейр.

— Эти господа еще до отъезда из Франции получили аккредитацию через министерство. Они находятся здесь официально и благодаря этому получают, разумеется за плату, определенный паек на себя, своих слуг и лошадей.

— Сударь, как мне кажется, командующий волен брать на работу людей по своему собственному усмотрению, и тем же правом обладает и начальник штаба.

— В уставе есть статьи, запрещающие подобные действия.