Подвиг 1988 № 06 (Приложение к журналу «Сельская молодежь»)

Но большинство из солдат — индейцы. А это кое-чего стоит. Им тоже известно, например, где в какое время находились бандиты: на этом вот участке железной дороги, между вот этими двумя станциями… Прошло совсем немного времени, и офицерам удалось выяснить, что бандиты разделились на маленькие группы и рассредоточились в разные стороны. Так что иголку в стоге сена вдобавок разделили на несколько кусочков.

По телеграфу были переданы примерные, поверхностные описания бандитов. Вполне вероятно, что какой-то из упомянутых в описании бандитов и встретится солдатам в индейской деревушке и что они даже заподозрят его. Однако если в его карманах или на теле не окажется ничего подозрительного, заставившего бы вспомнить о нападении на поезд, что толку в таком описании? Алиби он всегда найдет. Спал, мол, той ночью, в двадцати километрах от места происшествия под деревом, неподалеку от дороги на Халхигитес. Никто не докажет, что он лжет.

Вот скачет, например, отряд федеральной кавалерии по долине Гаасамота. Видят хижину, перед ней сидят два метиса, закутавшиеся в свои одеяла, и курят. Солдаты спокойно проезжают мимо. Один из метисов хочет встать и зайти за хижину. Но другой делает ему знак, тот возвращается и невозмутимо усаживается на свое место.

Отряд вроде бы уже проехал мимо. Но тут старший офицер оглядывается и велит отряду остановиться. Ему хочется пить, и он поворачивает лошадь к хижине. Напившись, он объезжает вокруг хижины и спешивается. Подходит вплотную к покуривающим метисам.

— Вы из этой деревни? — спрашивает офицер.

— Нет, мы не отсюда, сеньор.

— А откуда же?

— Мы живем в Комитале.

— Хорошо, — говорит офицер и поднимает ногу к стремени.

Он собирается продолжить путь во главе отряда. Но сам он несколько устал, лошадь пританцовывает, и он никак не попадет носком сапога в стремя. Один из метисов поднимается, потому что лошадь чуть-чуть на него не наступила. Подходит, придерживает стремя, желая услужить офицеру. И тут с его плеч падает одеяло.

Офицер опускает ногу на землю.

— Что это у вас там в кармане брюк? — спрашивает он у поднявшегося метиса.

Метис оглядывает себя, свой порядком вздувшийся карман. Поворачивается к офицеру вполоборота, словно собираясь вернуться к хижине и усесться на свое насиженное место. Или бежать вздумал?.. А потом переводит взгляд на офицера, на солдат, затягивается своей сигаретой, вынимает ее изо рта, короткими толчками выпускает изо рта дым и улыбается.

Резким движением офицер хватает его за ворот рубахи, а левую запускает в карман метиса.

Теперь поднимается и другой метис, он пожимает плечами, будто недоволен тем, что нарушен его покой и он всего-навсего собирается перейти на другое место, где можно посидеть и покурить без помех.

Сержант и двое солдат спрыгнули с лошадей и встали так, что метисам бежать некуда.

Офицер отпускает ворот рубашки метиса и разглядывает то, что достал из его кармана. Это хорошего качества, довольно дорогой, овальной формы кожаный бумажник. Офицер улыбается, метис тоже улыбается.

Офицер открывает бумажник и высыпает содержимое на ладонь. Всего немного: несколько золотых монет, несколько больших серебряных, песо двадцать пять примерно.

— Это ваши деньги? — спрашивает он.

— Конечно, мои.

— Большие деньги. На них вы давно могли купить новую рубашку.

— Вот и куплю завтра, я как раз собрался в город.

Но в бумажнике обнаруживается еще железнодорожный билет первого класса до Торреона. Такой метис никогда первым классом не поедет. Вдобавок билет продан в день нападения на поезд.

Обыскивают и второго метиса. У него тоже находят деньги, но не в бумажнике, а отдельными купюрами и монетами в карманах. А в кармашке для часов — кольцо с бриллиантом. По знаку сержанта теперь спешиваются все солдаты.

— А лошади ваши где?

— Стоят там, за хижиной, — отвечает первый метис, насыпает табака на лист бумаги, зубами затягивает кисет, сворачивает себе новую сигарету. Он не нервничает — ни крошки табака не просыпал. Спокойно, с улыбкой прикуривает и затягивается, а в это время сержант обыскивает все его карманы.

Подводят лошадей этой парочки. Жалкие седла, дешевые уздечки, затрепанное лассо.

— А револьверы где? — спрашивает офицер.

— Где лошади стояли.

Сержант уходит туда, разваливает сапогом кучку свежей земли и обнаруживает револьвер и пистолет старого образца.

— Как вас зовут?

Оба называют свои имена. Офицер записывает их, делает опись найденного.

Понемногу собрались любопытствующие индейцы. Офицер спрашивает одного из парней:

— Где тут у вас кладбище, сементерио?

Офицер, солдаты и оба метиса между ними следуют за парнем, который указывает дорогу к сементерио. А за ними тянутся жители деревни: мужчины, дети постарше и женщины с детьми помладше на руках.

На сементерио солдаты сгрудились в одном из углов, кто-то принес лопаты, и оба метиса роют себе могилу. Офицер курит, солдаты курят и переговариваются с деревенским людом.

Когда могила достаточно глубока, оба метиса усаживаются на краю и переводят дух. Снова сворачивают себе по сигарете, несколько погодя офицер произносит:

— Если хотите, можете теперь помолиться.