Подвиг 1983 № 23

— Мостик, слева 160 слышу шум винтов большого двухвинтового корабля. Идет полным ходом. Слышу корабли конвоя. Большой конвой.

— Боевая тревога! Стоп-подзарядка батарей. Штурман, перископ на ночной прицел. Приготовиться к торпедной атаке. Ну, старшина, теперь вниз. Тебе здесь делать нечего. Готовь свои торпеды к делу. Штурман, сближаемся с конвоем. Право на борт!

Уже спускаясь с мостика, Волков еще раз оглянулся на огни:

— Вижу впереди миноносец, за ним лайнер!

— Черт глазастый! — с восхищением прошептал Маринеско.

— Пеленг меняется на нос, — продолжали следовать доклады акустиков.

— Уходят?.. Продуть балласт. Курс 260. Самый полный вперед.

— Мостик, скорость конвоя увеличивается!

— Наша ходовая?

— Шестнадцать узлов!

— Делайте что хотите, но скорость мне дайте. Акустики, пеленг!

— Меняется на нос. Конвой по-прежнему увеличивает скорость хода.

— Машинное отделение, увеличить скорость! Плетемся как мухи по струне.

— Мостик, скорость лодки больше двенадцати! Клапаны на пределе!

— Форсируйте дизели. Поймите, братцы, ради такой цели надо! Слышите меня?

— Мостик, скорость двадцать узлов!

— Вот так-то лучше. Сигнальщика на мостик, — приказал Маринеско.

На корабле приказы командира не обсуждают, а на подлодке особенно: командир видит цель. Но приказ сигнальщику подняться на мостик даже опытного Николая Яковлевича обескуражил. Кому сигналить? Подмывало спросить Маринеско, но дисциплина взяла верх над любопытством. Когда сигнальщик поднялся на мостик, Маринеско, не отрывая глаз от перископа, сказал:

— Смотри, конвой разговаривает. Последи внимательно за последовательностью сигналов. Кто знает, вдруг пригодится?

Лодка шла поперек волны со скоростью, близкой к двадцати одному узлу. Ледяные, острые как иглы брызги секли лицо. Поручни покрылись тонкой коркой льда, носовая пушка обрастала ледяной горой. С-13 в крейсерском положении догнала конвой. Ближайший эсминец конвоя что-то просигналил им.

— Выжди секунду, не спеши. Вот теперь пиши что-нибудь похожее на то, что подметил. Давай! — И сигнальщик ответил, точно повторяя последовательность сигналов, зафиксированных им в разговоре конвоя друг с другом. На эсминце приняли сигнал.

— Чудненько. Теперь спешить некуда. Мы за своих прошли. А ты молодцом! Что ты им написал?

— И не знаю… Две первые — точно то, что спросили у меня, видно, позывные, а дальше похоже, что «следую в соответствии с приказом». В общем, набор… Половину метель украла.

Маринеско, не сбавляя скорости лодки, обошел конвой параллельно курсу следования и сократил дистанцию для торпедной атаки до 500 метров. Огромный лайнер был так близко, что казалось, протяни руку и потрогаешь его. Он обогнал лайнер и чуть задержался, выжидая, когда миноносец откроет ему весь борт.

— Торпедные аппараты, товсь! Внимание, как только цель выйдет на визирную линейку — атака.

Миноносец открыл для Маринеско весь лайнер и что-то возмущенно просигналил, видимо, требуя не нарушать порядка конвоя.

— Хорошо, обещаю… — прошептал Маринеско. — Лево на борт!

И когда одновременно с поворотом прямо по курсу подводной лодки в пятистах метрах лайнер распахнул во всю ширь и мощь свой корпус, Маринеско резким, как удар бича, голосом скомандовал:

— Пли!

30 января в 23.08 С-13 произвела трехторпедный залп!

В феврале 1945 года на Ялтинской конференции выступал английский адмирал Э. Канингхем. Он говорил о трудностях борьбы с немецкими подводными лодками, особенно напирая на то, что немецкие лодки строятся и получают выученные экипажи в Данциге.

— Как моряк я хочу, чтобы русские поскорее заняли Данциг, — так закончил свой доклад адмирал.

Рузвельт спросил у Сталина, как скоро будет взят город.

Сталин помолчал с минуту, потом ответил:

— Есть надежды на то, что скоро мы займем Данциг.

Больше всех ответ обрадовал Черчилля. Минуту, которую выдержал Сталин, он не спускал с него глаз.

В тот день никто еще не знал, что подводная лодка С-13 потопила огромный немецкий лайнер «Вильгельм Густлов» водоизмещением более 25 тысяч тонн.

Положение Данцига стало угрожающим: к городу подходили советские части, а отступать морем непросто. Из Данцига следовало срочно эвакуировать особую школу подводников, учебный отряд подводного плавания и части СС, необходимые для защиты Берлина. Вот на лайнер всех и погрузили — 8 тысяч 700 солдат и офицеров «третьего рейха», большинство награжденных крестами лично фюрером. Спаслось только 998 человек.

Почти перестала существовать «сила через радость»: так называлось нацистское туристическое ведомство, украшением которого было суперпрестижное судно «Вильгельм Густлов». Величие нации, разломанное тремя ужасающей силы взрывами, пошло ко дну в 23 часа 28 минут…

30 января в 23.00 Гитлер провозгласил тост за величие нации. Это был день, который Гитлер отмечал каждый год: 12 лет назад Гинденбург назначил его канцлером Германии. О гибели лайнера «Вильгельм Густлов» Гитлеру доложат только утром 31 января. По его приказу будет расстрелян начальник конвоя. Германия погрузится в трехдневный траур. За войну это второй случай траура. Первый — после Сталинграда.