Подвиг, 1972 г., том 5

— Найдите владельца лоскута серого шелка, и вы найдете виновного.

— Возможно, возможно… — рассеянно ответил Баддингтон.

Возвратившись в центральный пост, где должен был разбираться поступок Кайля, Шэдде остановился у стола. Позади и сбоку от него стояли его первый помощник, главках, врач и Аллистэр, несший вахту в тот час, когда Фаррел доставил Кайля на борт.

Боцман привел Кайля.

— Снять головной убор! — приказал он.

Кайль повиновался.

Шэдде искоса бросил взгляд на его бледное, осунувшееся лицо с искоркой вызова, мелькавшей в темных глазах. На виске моряка белел большой кусок пластыря, а кожа с выстриженными чуть выше виска волосами была обильно сказана йодом. Кайль выглядел несчастным и приниженным.

По знаку Шэдде боцман начал громко читать по бумажке выдвинутые против Кайля обвинения. Читал он четко, отрывисто, с частыми паузами, словно стрелял из пулемета короткими очередями:

— «Эрнест Кайль, механик первого класса. Обвиняется: первое — в нарушении дисциплины во время стоянки лодки в Стокгольме, где он самовольно оставался на берегу с 24 часов 7-го до 17 часов 35 минут 8 мая, в результате чего отстал от корабля. — Боцман сердито взглянул на Кайля, со свистом втянул воздух в продолжал: — Второе — находясь на берегу, Кайль напился пьяным, в состоянии сильного опьянения нарушил нормы поведения, был арестован шведской полицией, которая передала его начальнику патруля старшине Фэррелу в 17.35 8 мая».

Затем дали показания Аллистэр и Фэррел, а врач О’Ши сообщил о телесных повреждениях, обнаруженных при осмотре Кайля. Шэдде все это время стоял, широко расставив ноги, засунув руки в карманы и буравя Кайля злым взглядом.

— Ну, Кайль, что вы можете сказать? — спросил он, когда О’Ши закончил.

Моряк отвел глаза в сторону.

— Я жду, Кайль.

— Бесполезно, сэр. Все равно вы не поверите. Мне вообще никто не верит.

— Я выслушаю вас и сам решу, верить вам или нет. Говорите, я слушаю.

Кайль коротко рассказал, что произошло с ним на берегу, умолчав, однако, о некоторых подробностях своего пребывания в квартире Ингрид. Закончив, он уставился в какую-то воображаемую точку над левым плечом Шэдде. Тот по-прежнему не спускал с Кайля пристального взгляда.

— Кайль, — обратился он к моряку, — почему вы всегда стараетесь остаться на берегу один, почему сторонитесь других членов экипажа? Одинокий моряк на берегу в иностранном порту обычно всегда попадает в какие-нибудь неприятности. Вы не первый год на флоте и сами это знаете.

Кайль молчал, продолжая тупо глазеть в пространство. Шэдде не стал повторять вопрос, он повернулся к главмеху и спросил:

— Инженер-капитан-лейтенант Эванс, Кайль ваш подчиненный. Что вы можете сказать о нем?

— Он хороший матрос, сэр, — ответил Эванс. — Старательный и надежный.

Шэдде понимающе взглянул на главмеха. «По доброте душевной, — подумал он, — старина Эванс никогда не упустит случая замолвить словечко за своих проштрафившихся людей. Но в Кайле он не разобрался и ничего не понимает». Шэдде перевел взгляд на О’Ши. «Знаю, знаю, что бы ты хотел сказать, костоправ! Его-де надо лечить, а не наказывать!»

Шэдде с трудом отогнал от себя эти мысли и подавил раздражение. Он, командир корабля, не позволит, чтобы на него оказывал влияние какой-то знахарь, нацепивший форму морского офицера! Нельзя допускать, чтобы военно-морская дисциплина подменялась каким-то психологическим вздором. Польза и целесообразность этой дисциплины доказаны вековым опытом. С этой дисциплиной побеждали и Дрейк, и Рэлей, и Нельсон, и их подчиненные. В конце концов, я он сам воспитан на такой дисциплине. Теперь он особенно твердо убежден, что экипажу «Возмездия» нужно побольше дисциплины и поменьше всякой там психологии.

Кайль был в самовольной отлучке и отстал от своего корабля. Это сам по себе серьезный проступок. А что, если к тому же объяснение Кайля — наглая ложь? Что, если он пытался дезертировать, оказаться на безопасном удалении от «Возмездия», когда откажет рулевое управление? Пусть Баддингтон болтает все, что угодно. История весьма подозрительна, от нее дурно пахнет. Сообщение Шепарда заслуживает самого серьезного внимания, ибо Кайля он знает куда лучше, чем успел узнать Баддингтон. Кайль — тип человека, вполне способного на диверсию. По возвращении на базу его нужно обязательно списать на берег, держать такого моряка на борту просто опасно. А пока наказать так, чтобы другим было неповадно.

— Кайль, вы должны взять себя в руки, — обратился он к матросу. — Моряки, не подчиняющиеся военно-морской дисциплине, не имеют права служить на флоте, как и те, кто не умеет вести себя на берегу, особенно за границей. Если вы еще хоть раз нарушите дисциплину, вас ждут серьезные неприятности. Пока же я лишаю вас отпуска на берег в течение двадцати восьми дней.