Подвиг 1969, №3

Немецкий сержант растянулся на краю пропасти. Двое солдат держали его за ноги. Голова и плечи сержанта висели над краем клифа. Луч его фонарика круглым желтым пятном шарил в расщелине. Притаившиеся смельчаки несколько секунд не слышали ни звука. Только высокий надрывный стон ветра да шорох дождя по мокрой траве. Наконец сержант откинулся назад, встал на ноги, слегка покачивая головой. Меллори жестом приказал остальным надежнее спрятаться за камни. Ветер легко приносил к ним мягкий баварский выговор.

— Да, это Эрих... бедняга... — Сочувствие и гнев слышались в голосе сержанта. — Я предупреждал его. Ругал за неосторожность, за то, что он подходил слишком часто к самому краю пропасти. Это очень коварный утес. — Сержант невольно отступил на пару шагов назад, на тропу, и опять посмотрел на вмятину в мягкой земле. — Вот здесь и соскользнул его каблук... А может быть, приклад карабина... Только вряд ли теперь это имеет значение.

— Вы думаете, он мертв, сержант? — спрашивающий был совсем мальчишкой, нервным и испуганным.

— Трудно сказать... посмотри сам.

Мальчишка боязливо улегся на край пропасти и опасливо заглянул в нее. Остальные перебрасывались короткими редкими фразами. Меллори повернулся к Миллеру, сложил ладони рупором и приставил их к уху янки.

— Был на Стивенсе костюм, когда вы его оставили одного? — прошептал он.

— Да, кажется, — ответил Миллер. Помолчал. — Нет, черт возьми, кажется, я вру. Мы оба в одно и то же время накинули плащ-палатки.

Меллори удовлетворенно кивнул.

«Дождевики немцев почти такой же окраски... и волосы часового были иссиня-черными, — припомнил он. — Наверное, сверху видна только плащ-палатка да черная голова. Тогда ошибка сержанта не только понятна. Она неизбежна».

Молодой солдат осторожно поднялся на ноги.

— Вы правы, сержант. Это Эрих, — голос парня дрожал. — Думаю, что он еще жив. Мне показалось, что он пошевелился. Уверен, что это не ветер.

Могучая рука Андреа стиснула локоть Меллори. Он облегченно вздохнул: «Значит, Стивенс жив, слава богу. Они еще спасут парня». Он услышал, как Андреа шепотом передал эту новость остальным, радостно улыбнулся. Дженсен наверняка не одобрил бы его радости. Стивенс выполнил свою роль — довел лодку до Наварона, поднялся на клиф. Теперь он покалечен и стал обузой для группы. А это уменьшало и без того малые шансы на успех операции. Для высшего командования, посылавшего санитаров подбирать раненых, подобное событие только замедляло игру и делало борт корабля таким неприятно-неряшливым. Со стороны Стивенса было опрометчивым поступком не погибнуть сразу. Тогда, по мнению высокого начальства, от него можно было бы избавиться без хлопот, навеки упрятав тело в холодных волнах, бьющихся в подножье клифа.

Меллори сжал кулаки и поклялся себе, что парень будет жить, что он вернется домой и — к чертям всю эту тотальную бойню с ее бесчеловечностью!.. Ведь Стивенс совсем мальчишка, испуганный и сломленный мальчишка, к тому же смелейший из них.,

Сержант развил бурную деятельность. Целый поток приказов посыпался на солдат. Быстро, отчетливо, уверенно лились слова. Доктора, шину, санитарные носилки, люльку с якорем, костыли — вымуштрованный педант не упустил ничего. Меллори застыл в напряженном ожидании, размышляя, сколько же человек останется на месте, если вообще останутся. О том, чтобы убрать их потише, у него не возникло и мысли — стоило шепнуть Андреа, и у часовых будет не больше шансов остаться в живых, чем у несчастных козлят перед мародером волком. У немцев шансов было еще меньше, чем у козлят из песенки — те могли хотя бы бегать и прыгать до темноты.

Вскоре сержант решил эту проблему за него. Уверенная властность, жестокое бессердечие, которые делали немецких унтеров лучшими в мире военными механизмами, дали в руки Меллори возможность, о какой он и не мечтал.

Сержант кончил отдавать приказания. Молодой солдат дотронулся до его рукава и указал на край пропасти.

— А как с беднягой Эрихом, сержант? — неуверенно спросил он. — Быть может, мы должны... Как вы думаете, не остаться ли одному из нас возле него?

— Чем ты ему поможешь, если останешься? — ехидно спросил сержант. — Будешь держать его за руку? Если он двинется с места, то упадет. Упадет, вот и все. И никакого значения не имеет, будет ли здесь один или целая сотня — стоять и смотреть, как он свалится. Не забудь захватить колышки, кувалду и треногу.

Трое солдат повернулись и быстро, без единого слова, ушли. Сержант подошел к телефону, коротко доложил кому-то обо всем и направился в противоположную сторону — проверять другие посты. Так по крайней мере решил Меллори. Его еще было видно по движущемуся пятну света фонарика, а Меллори уже шепнул Брауну и Миллеру, чтобы те заняли посты. Еще раздавались размеренные шаги немецкого сержанта по каменистой тропинке, а перекинутая через край веревка уже латянул&сь под тяжестью Андреа и Меллори. Они соскользнули в расщелину раньше, чем веревка перестала раскачиваться.