«Подвиг» 1968 № 03

Люси долго не отвечает, но у майора упорная готовность слушать.

— У меня нет в этих делах тайн, майор. Женщины моего типа любят тех, кто внимателен к ним… Абду-Рахим-хан был настоящим рыцарем.

— Но если бы… если бы представились другие перспективы, не менее блестящие?

— Нет оснований дать отставку Абду-Рахим-хану.

— Но если он сам выходит в отставку, по независящим от него причинам…

Теперь уже внимательно слушает Люси…

— Разве у майора есть другие сведения, кроме тех, которые она знает… кроме письма, которое он передал ей вместе с кольцом?

— Я не интересовался этим вопросом специально, но, если угодно, вечером вы получите самые точные сведения.

— Хорошо. От нашей вечерней беседы зависит многое… если не все.

Вечером, задолго до назначенного часа, Люси лежит на мраморной плите окна и смотрит вниз, на улицу. Она следит за каждым перебегающим площадь автомобилем и, наконец, замечает того, кто ей нужен. Он не один. С ним худой, неопределенного возраста человек. Они входят в подъезд.

Люси оглядывает низкий восьмиугольный столик. Вино, сигары, табак для трубок — все. Затем, когда в дверь стучатся, она идет навстречу, как обрадованная приятнейшим визитом хозяйка.

Майор Герд представляет неизвестного.

— Мистер Перси Гифт, мой секретарь.

Люси несколько удивлена. Официальный визит. Она предполагала только дружескую встречу в ее последний вечер в Мирате. Однако это деловой визит.

— Я полагаю прежде всего удовлетворить ваше любопытство по поводу человека, о котором вы говорили. Мистер Гифт, расскажите все, что вы знаете и видели.

Мистер Гифт принимает из рук Люси зеленоватый бокал и начинает, как бы припоминая, восстанавливая в памяти обстоятельства:

— Месяц назад… Месяц без двух дней секретарь совета министров Абду-Рахим-хан бежал из Мирата, имея основания опасаться преследования Мирзы Али-Мухамеда… Он бежал в провинцию Лар под защиту своего племени…

Мадемуазель Энно выказывает некоторое нетерпение.

— Я знаю все. Восстание, взятие Нового Ферраха, провозглашение независимости области Лар. Затем я знаю официальное сообщение о подавлении мятежа. Но там ничего не говорится о человеке, интересующем меня… В законодательном собрании говорят, что он перешел русскую границу и интернирован.

— Это не совсем верно. Королевское правительство мало заинтересовано в истории Абду-Рахим-хана, тем не менее оно располагает другими сведениями…

— Короче!

— Абду-Рахим-хан возбудил против себя духовенство и купечество Лара. Он провозгласил некоторые социальные лозунги, которые привлекли к нему симпатии низших классов населения. Однако он не сумел расположить к себе кровных врагов его племени — курдов. И когда он попытался заключить с ними соглашение, эта попытка кончилась печально.

— При каких обстоятельствах?

Майор Герд вмешивается в разговор:

— Мистер Гифт щадит нервы дамы… Мадемуазель приблизительно знает, на что способны фанатики и дикари.

— Однако я хочу знать.

Гифт говорит сухо, как бы читая протокол:

— На перевале Хорзар Абду-Рахим-хан должен был встретиться с вождями курдов. Обе стороны должны были явиться безоружными и сговориться со условиях примирения. Когда курды потребовали выкуп за кровь…

— Местный обычай… Отказ от кровавой мести покупается деньгами…

— Хорошо, дальше!

Она подносит к губам бокал.

— …Между курдами и Абду-Рахимом произошла ссора. Курды нарушили условия встречи. Они явились вооруженными, оружие было спрятано. Абду-Рахим-хан был менее предусмотрителен и погиб вместе со своими спутниками. Их зарубили курды.

Люси медленно отнимает бокал от губ и ставит его на стол. Несколько мгновений молчания.

— Нет ли подробностей?

Мистер Гифт пожимает плечами.

— А доказательства?

— Доказательства, разумеется, есть… Самые реальные.

Люси вопросительно смотрит на него. Перси Гифт вынимает бумажник и извлекает фотографию.

Шесть на девять. Довольно удачный снимок.

Он передает мадемуазель Люси фотографию, хотя, собственно, дамам не следует видеть такие снимки…

Это голова и плечи трупа. Полуоткрытые глаза. Черные полосы, через лоб к переносице глубокие сабельные раны. Однако лицо можно разглядеть. Никаких сомнений: Абду-Рахим-хан.

Люси возвращает фотографию.

— Кто фотографировал труп?

— Один европеец… Случайно находился поблизости.

Она внимательно смотрит на Перси Гифта.

— Нужна некоторая храбрость, чтобы быть вблизи.

Майор Герд выражает лицом сочувствие.

— Может быть, не следовало мадемуазель рассказывать эту историю…

— У меня крепкие нервы.

Некоторое время они молчат. Затем оба встают.

— Благодарю вас, майор Герд… И вас тоже.

— Мадемуазель помнит о том, что я…

— Конечно. Завтра вечером, если угодно. Я жду вас.

И она провожает их самой пленительной улыбкой.

Когда дверь за ними закрывается, Люси Энно бросается ничком на кровать и лежит неподвижно до глубокой ночи.

Перси Гифт приблизительно точно рассказал о гибели Абду-Рахим-хана.

Правда, он не посвятил Люси Энно в некоторые подробности. Он не сказал о том, что в течение двух недель он был гостем курдских старейшин, что это гостеприимство обошлось королевскому посольству в тысячу золотых и двести новых одиннадцатизарядных винговок.