Подвалы твоего сердца (СИ)

Малфой открыл глаза, но тут же загородил их ладонью здоровой руки — из разбитого окна в комнату лился рассеянный свет. Сон постепенно отступал, возвращая в мерзкую реальность. Драко поморщился. После ночи на холодном полу хижины все тело ломило, как будто по нему прошелся десяток горных троллей. Тем не менее Малфой совсем не жалел о том, что променял уют слизеринских комнат на ночлег в убогой хижине. В конце концов, такое происходило не в первый раз. Сначала Драко было слегка мерзко от того, что он отключался и проводил ночи на грязном полу, словно бездомная шавка, но потом стало все равно. Что-то в нем надломилось, порождая пугающее безразличие к окружающему.

Поднявшись и размяв тело, Драко посмотрел на руку с меткой и лишь тогда понял, что она невыносимо болит. На коже красовался яркий алый ожог, скрывающий змею и череп. Малфой знал, что, когда ожог пройдет, метка появится снова, ведь он увечил себя не впервые. Разочарования, как и остальных эмоций, уже не было. Драко испробовал десяток заклинаний, и теперь надежда оставалась только на запретный отдел библиотеки Хогвартса и литературу в кабинете Снейпа. Малфой прекрасно понимал, что свести позорное клеймо могло лишь то, что породило его. Черная магия.

Достав из внутреннего кармана мантии склянку со специально приготовленной обезболивающей мазью, Малфой обработал поврежденный участок кожи. Боль начала постепенно отступать, и морщинка на тонкой переносице распрямилась.

Еще немного постояв посреди темной комнаты, Драко накинул измятую мантию и покинул хижину. Утро встретило его свежим дыханием леса. Под ногами хрустели опавшие ветви, а роса разбивалась о полы мантии, снова утяжеляя ткань сыростью. Наблюдательный человек мог бы понять, что Малфой был в Запретном Лесу, однако чужие подозрения вовсе не волновали Драко, поскольку он знал, что вряд ли кто-то станет за ним следить. В сердцах студентов Хогвартса страх перед армией Темного Лорда был по-прежнему жив.

Стены школы взирали на Драко с отстраненным величием. Перешептываясь между собой, на него косились люди с волшебных картин. В такую рань больше никто из студентов не бродил среди веющих холодом коридоров, ведь до начала занятий было еще добрых два часа.

В подвалы Слизерина спускаться не хотелось, поэтому Драко направился в библиотеку, полностью уверенный в том, что в такой час там не будет ни души. Прозрачный утренний свет, отдающий оттенками светло-зеленого, проникал в зал библиотеки, падая на старинные стеллажи и ряды гладких лакированных столов. К неудовольствию Драко, на самом дальнем от входа ряду горела лампа и виднелся чей-то силуэт. О посещении запретной секции можно было позабыть: некто уже запечатлел его появление в библиотеке, так что не стоило привлекать еще больше внимания.

— Доброе утро, Малфой, — прозвучал звонкий девичий голос, и Драко застыл на месте, вцепившись яростным взглядом в фигуру Грейнджер. С какой стати подружке Поттера здороваться с ним? На удивление обоим, Драко не мог вымолвить и слова. Сжав зубы от злости на Грейнджер (а она определенно преследовала цель обязательно вывести его из себя своим жизнерадостным видом), Малфой развернулся к выходу из зала, атмосфера которого вдруг начала слишком ощутимо давить на него. Раньше он никогда бы не прибег к бегству и наверняка попытался бы вывести Грейнджер из себя. Но теперь, когда Драко расходовал все моральные силы на то, чтобы разобраться в себе, энергии на оскорбления и сарказм совсем не оставалось.

— Малфой! — ударило в спину, когда он размашистыми шагами направлялся вдоль по темному коридору. Даже не обернувшись, Драко ускорил шаг. — Постой же, Малфой!

Гермиона бежала за своим злейшим врагом и не слишком понимала, зачем это делает. Все внутри нее бунтовало и кричало об абсурдности происходящего.

Драко, обеспокоенный тем, что они могут привлечь внимание постороннего, остановился, так и не соизволив повернуться. Гермиона догнала его лишь через несколько секунд и, обогнув, заглянула в лицо. Вид у старосты змеиного факультета был отвратительный. Излишняя бледность бросалась в глаза, контрастируя с темными подглазинами, возникшими то ли из-за недосыпа, то ли по другой, недоступной для понимания Гермионы причине.

— Что тебе, Грейнджер? — спросил Драко в привычной брезгливо-надменной манере и посмотрел на гриффиндорку сверху вниз, отметив, что вблизи она еще ниже, чем кажется. Малфой внезапно вспомнил свою детскую злость из-за того, что на начальных курсах Грейнджер — эта возмутительная грязнокровка — смела быть выше его. Это воспоминание показалось каким-то нереальным, потому что по ощущениям Драко детство было тысячу лет назад.

— Почему ты не ходишь на занятия? — Гермиона внимательно наблюдала за выражением лица Малфоя, наперед зная, что он вряд ли будет с ней разговаривать.