Подвал. 24 года в сексуальном рабстве

Одной из самых нелегких задач было заставить Элизабет вернуться к слову, начинающемуся на «У» — уважение. Прежде всего имеется в виду уважение бывшей узницы к самой себе. Отец с корнем вырвал у дочери это чувство.

Наташа Кампуш — единственный сходный случай, к которому могут апеллировать эксперты. Похищенная в 1998 году в возрасте десяти лет, она восстала после восьми с половиной лет заключения, освободившись из рук своего истязателя, Вольфганга Приклопиля, в 2006 году.

Кампуш хранила в величайшей тайне факты своего заключения. Она никогда не говорила о своих подлинных чувствах к своему похитителю. Весной того года некая австрийская газета опубликовала материалы полицейских допросов, в которых Кампуш признавалась, что некоторые совокупления происходили по взаимному согласию: она до сих пор носит его фотографию в сумочке; она рыдала над его гробом, когда он покончил с собой через несколько часов после ее бегства, обвиняя полицейских как «убийц». А в мае 2008 года она приобрела Дом ужасов у престарелой матери покойного. Во многом Наташа Кампуш остается пленницей своей тюрьмы, и вот именно эту связь с прошлым люди, ухаживающие за Элизабет, должны прервать. Примененный к ней терапевтический курс включает повторение про себя коротких мантр типа: «Я ни в чем не виновата, я сделала все, что было в моих силах»; «Это он был плохим»; «Он не может больше причинить мне боль»; «Я в порядке»; «Те, кто воистину любит меня, заботятся о том, чего я хочу, о чем я думаю и что чувствую».

«Стокгольмский синдром», описывающий эмоциональную привязанность, складывающуюся между пленником и похитителем, был обнаружен по меньшей мере у некоторых детей Фритцля. Но только не у Элизабет! Ненависть, которую Элизабет испытывает к отцу, хранит ее от этого синдрома, но она с трудом находит ответы, когда дети спрашивают ее: «Почему мы, мамочка? Неужели ты ничего не могла сделать, чтобы он выпустил нас раньше? Почему ты не обращалась с ним поласковее и не дала нам шанс освободиться скорее?»

Еще одно слово, начинающееся на «Р», полезно в процессе лечения: рутина. Элизабет установила собственное расписание для своих детей. Годы заключения учили узницу самой планировать время, организовывать его, заполнять, ценить.

Элизабет постепенно узнавала мать и ежедневно встречалась с Розмари в соседнем отделении в течение первого месяца свободы. Они готовили завтраки из рулетов, кофе, хлопьев, фруктов, ветчины и сыра, пока дети заправляли свои койки.

В свои сорок два Элизабет еще вполне может найти партнера, который будет заботиться о ней и разделит с ней свою жизнь. Психиатрическое лечение проходит успешно. Ей прописали курс психотропных средств, чтобы уменьшить навязчивые симптомы страха, беспокойства и самоуничижения. Хотя ее продолжительное заключение и надругательства не имеют себе равных в современности, она не одинока. Во внешнем мире есть и другие жертвы, претерпевшие многое и оставшиеся в живых.

Встреча между «верхними» и подвальными детьми Элизабет состоялась прежде, чем тест на ДНК подтвердил, что все это — инцестуальные потомки Йозефа Фритцля. Штефана и Феликса, до сих пор пугающихся незнакомцев и солнечного света, тепло приветствовали подростки «сверху» — пятнадцатилетняя Моника и четырнадцатилетняя Лиза, а также их одиннадцатилетний брат Александр. «Это была действительно счастливая встреча, — вспоминает главврач Бертольд Кепплингер. — Мы внимательно наблюдали за ними».

Доктор Кепплингер также говорит, что мальчики иначе смотрели на Фритцля, чем женщины из той же семьи. Существуют опасения, что мальчикам присуще врожденное чувство уважения к нему вплоть до веры в то, что Фритцль, в конце концов, не такой уж и плохой. К этому подсознательному восхищению относятся как к опасному симптому, чем более взрослыми становятся мальчики.

Помимо сеансов терапии у Элизабет хватало посетителей. Ее тридцатишестилетняя сестра Габриэлла Хельм признается, что не выдержала и разрыдалась, впервые увидев Элизабет на свободе. Элизабет бесследно исчезла, когда ей было восемнадцать, и Габриэлла, как и все остальные, поверила россказням о том, что сестра присоединилась к секте. И, как и все остальные в этой находящейся под отцовским сапогом и подвергавшейся постоянным надругательствам семье, она была постоянной рабыней отца, которого уважала и боялась. «Никому из нас просто не верится, как нормально выглядит Элизабет, — говорит Габриэлла, которая сама проходит курс терапии. — Она здорова, болтлива, и все у нее идет на лад. Каждый день силы понемногу возвращаются к ней. Все это не могло не сказаться на семье. Раньше мы были раздавлены. А теперь работаем все вместе, чтобы поддержать Элизабет. Она сама не своя от радости, когда видит детей. Говорит им, какие они красивые, поглаживает каждого по лицу и говорит, как они ей дороги».