Подвал

По дороге домой я думал о маме. Гордилась бы она тем, что я не сдался? С тех пор как она умерла, я не слишком рьяно следовал ее заветам. Да и не хотел этого. А теперь пришло время завести семью и попробовать начать все заново. Да, с моей стороны это эгоизм. Я отчаянно устал от одиночества, больше всего на свете мечтал завести семью и все же ничего не мог поделать с ненавистью, которую вызывали у меня женщины вроде этой. Не было сил противиться желанию что-то исправить.

Через десять минут я свернул на подъездную дорожку к дому и выключил двигатель. Сердце трепетало, меня подташнивало. Я не думал, что вернусь сюда так скоро. Происходящее считалось не моей жизнью. Я не так наивен, чтобы предать забвению все, созданное мамой и мной, но мне хотелось чего-то и для себя.

– Это твой дом?

– Да, – ответил я. – У меня тут есть специальная комната.

Она захихикала.

– Извращения за дополнительную плату, ты в курсе?

Я промолчал и вышел из машины. Где ее самоуважение? Его нет. Интересно, в каком возрасте она стала шлюхой? Все больше и больше девочек-подростков становится проститутками. Что ж удивительного, что некоторые совершенно теряют представление о нравственности. Видимо, теряют ее вместе с невинностью.

В доме я отодвинул книжный шкаф и открыл дверь.

– Ух ты, секс-подвал? Садомазо? – я снова промолчал и кивком велел ей идти по лестнице первой. Она без колебаний стала спускаться по ступеням.

Но с лестницы увидела девушек.

– Какого?..

– Встань к стене, – приказал я.

Она прижалась к цементной стене.

– Что ты собираешься делать? – спросила она. – И кто они? Я такими делами не занимаюсь.

– Не задавай вопросов. Закрой глаза. Ну!

– Нет. Послушай, я всего лишь хочу уйти, ладно? Что бы тут у вас ни происходило, это не мое дело. Я об этом никому не скажу.

– Закрой глаза. – К моему удивлению, она повиновалась. – До свидания, – прошептал я и вытащил из кармана складной нож. Она вдруг открыла глаза, а я бросился вперед и ударил ее ножом в живот.

Пронзительный крик эхом отозвался в комнате – это вскрикнула одна из девушек. Я не сводил глаз со шлюхи. Она сползла по стене на пол. Я вздохнул с облегчением и обернулся.

– Дело сделано.

Фиалка в ужасе уставилась на меня.

– Что ты сделал?!

– То, что должен был. Не волнуйся, Фиалка, дело сделано. Она больше никому не причинит зла. Я об этом позаботился. Я всегда буду заботиться об этом. – Я ничего не мог с этим поделать.

– Н-но что? Клевер, так… нельзя, – прошептала Фиалка. Ее глаза расширились от испуга, руки тряслись. Нельзя. Я мысленно повторил это слово. Нет, нельзя делать то, что делала эта шлюха. Теперь она никому не причинит зла, я предотвратил это. Теперь ни один ребенок не потеряет из-за нее отца.

Сердце бешено колотилось. Как она смела сказать мне «нельзя»? Руки сами сжались в кулаки. Я глубоко вздохнул, чтобы совладать с гневом. Она просто не понимает, что я делаю, только и всего.

– Фиалка, ты не понимаешь.

– Да, – сказала она. – Я действительно не понимаю.

– Я не сделал ничего такого, чего делать нельзя. Ты ведь знаешь, кто она? – Фиалка кивнула, по-видимому, она понимала, что убитая – проститутка. – Хорошо. Как, по-твоему, можно позволить им разрушать семьи? Одеваться вызывающе, отдаваться всякому, у кого есть деньги? Это можно?

– Нет, – ответила она, и по ее щеке скатилась слеза. Наконец-то она начала понимать.

– Верно, нельзя. – Я оглянулся на Мак, сидящую на диване. Она вся дрожала. – Как, по-твоему, Мак, можно это так оставить? В конце концов, полиция никак им не препятствует. – Мак покачала головой. Глаза широко распахнуты, рот приоткрыт. Я улыбнулся. – Вот видишь. Я просто борюсь со злом, – я почесал голову. – А теперь надо все это убрать.

– Убрать? – вскрикнула Фиалка.

– Да. Наполнить ведро горячей водой, добавить мыла и отбеливателя. Взять мешки. – Фиалка и Мак стояли как зачарованные. – Живо, – рявкнул я. Я знал, где в шкафу под лестницей лежат мешки для тел. Со времени смерти мамы я их больше не покупал, но теперь понимал, что придется купить еще.

Я вернулся к Фиалке с большим черным мешком. Они с Мак уже начали уборку. Я прижал кулак ко рту и бросил мешок на пол.

– Положите тело сюда, – проговорил я, по-прежнему прижимая к губам кулак. Из раны в животе проститутки все еще сочилась кровь, и меня тошнило. Я дышал поверхностно и часто, по коже пошли мурашки. Я чувствовал себя грязным, будто микробы этой шлюхи ползают у меня по телу.

Бегом поднявшись по лестнице, я запер за собой дверь в подвал, бросился в душ и встал под воду прямо в одежде. Скинув ее с себя, я схватил губку и начал до красноты тереть кожу.

Воскресенье, 17 июля (2005 года)

Я оставил машину на том же месте, что и накануне. Сегодня они сидели на скамье. Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох. Я был счастлив. Обе они прекрасны. У Лилии длинные светлые волосы, золотистая вуаль. Роза – прямая противоположность: у нее волосы до плеч и черные как смоль. Обе одинаково привлекательны, обе совершенны.

Я вышел из машины, с трудом скрывая радость.