Подумаешь, попал

Мы выпили за Сталина. Потом комиссар, взял трубку одного из телефонов, и потребовал соединить его с майором Головко.

– Что? Да он у меня, слушай ты башка стоеросовая, что ты тут учудил, не разобравшись, поднял весь город на уши, а это сейчас в общем ты знаешь, каких людей растревожил. Наорать на капитана, героя Советского Союза, без всяких оснований, потребовать сдать личное оружие.

–Да, предписание у меня. – Почему? – Слушай майор, а на своем ли ты месте, капитана Кропоткина, я лично знаю, мой однополчанин, да что там, вся страна его знает, а вот тебя похоже мы знаем плохо, может к тебе капитана Семенюка прислать.

– Что? Не надо. Так вот и не зарывайся, примешь команду капитана Кропоткина как положено героев, и если еще раз поднимешь ор, на весь город по пустякам, ко мне из обкома звонили, спрашивали в чем дело, не чего не беспокойся сказал, что учебная тревога.

Крапивин положил трубку. – Ну вот и все, заходи в гости.

И начались наши трудности. Сам майор Головко, даже не вышел нас встречать, передав все, что касается нас, какому то старшему лейтенанту, тот и привел нас в какое то

помещение. Может, это когда то и была казарма, но сейчас это довольно большая

с местами выбитыми стеклами здание, заваленная всяким хламом, поломанной старой мебелью, какими то плакатами и портретами, и прочей ерундой. Вечерело.

– Кроватей нет. Уточнил старший лейтенант. – Удобства во дворе на право, в метров ста от казармы.

В общем дыра, дырой, но фронтовиков этим не удивишь и не испугаешь, пуганные. В столовой нас в списках не оказалось, поэтому и не покормили на поверке, когда на очищенном от снега плацу, выстроили все учебные подразделения, в том числе и резервные, отдельно офицеры, отдельно рядовые с сержантами, нас тоже не оказалось в списках, но может завтра с утра. Кое как, при свете фонариков расчистили площадку

для сна, да и завалились спать прижавшись к друг другу. Среди ночи нас разбудили,

это был патруль. Лейтенант, начальник патруля, светя фонариком спросил.

– Кто здесь, капитан Кропоткин?

– Ну я.

– Забирай своего. Они вытолкнули,. моего мех – вода Максима, с подбитым глазом.

– Ночью запрещено покидать казармы. Сказал начальник патруля уходя.

Оказывается Максиму приспичило, и он пошел в туалет, по дороге назад его и задержал патруль при чем жестко.

– Это куда мы попали? – спросил Поплывец.

Утром нас опять не покормили. Пришлось добить остатки сух пая, взятого в дорогу. Похоже нас решили не замечать, подумал я. Но нет, через час заявился капитан, весь с иголочки одетый в новую шинель, начищенные яловые сапоги.

– Чего это вы не на плацу? – Заявил он. – Сейчас строевая.

Действительно, с улицы доносились команды. Раз -два и раз – два, левой, левой.

– Да и троих в наряд, дрова колоть ты, ты и ты. Он указал на троих рядовых из моей группы.

–Быстро, встали и пошли.

– Сидеть. Отдал я приказ. И поднявшись сказал.

– Капитан, за этих людей отвечаю я, и значит приказы могу отдавать только я.

– Это почему же?

– Имею при себе документ, что я старший группы, а здесь в списках мы не значимся, значит вам не подчинены.

– Ну что же, – капитан ухмыльнулся. – Нечего, и не таких обламывали, дайте срок.

Я приказал брать вещи, и мы двинулись к КПП. Нас не выпустили, в этот раз наряд был усилен и в нашу группу нацелено оружие. Дежурный потребовал пропуск, у нас естественно его не было.

На все увещания, что мы не из этого курятника, он не реагировал. Пришлось вернуться назад.

Я взял с собой Ивана Толбухина, и пошел искать майора Головко, чтоб разобраться в обстановке ситуации. Для меня, негде его не оказалось. На просьбу, дать позвонить ответили, что связь с городом, только через майора, да и посторонним звонить не положено. Проходя мимо какой то двери, мы заметили небольшую очередь. Я подошел к старшему лейтенанту, стоявшему последним, одетому хоть и офицерскую, но старенькую шинель. Спросил, что здесь, оказался местный магазинчик.

Мы разговорились.

– Ты я смотрю из новых. Он оглядел мой, еще прилично выглядевший полушубок.

–А что ?

Я тут уже вторую неделю, тоже в полушубке заявился, друзья фронтовые подогнали, по прибытию повели нас в баню, вещи все забрали, типа на обработку выдали это старье и все с концами. Все что было трофейное, тоже забрали не положено мол. У кого личное оружие сдали его, то потом вернут, остаются только деньги, и тут сволочи придумали,

в столовой кормят по второму разряду, щи пустые, каша без приправы, хлеб отрубной.

– А тут, – старший лейтенант махнул рукой. – Дерут в три дорого, кушать то хочется.

Мне захотелось его расспросить еще немножко, и я попросил его подождать, перед прилавком, было мало места, поэтому то очередь и торчала у дверей.

Выбор был не велик. Но что поделаешь, да и дорого. Деньги у меня были, получил по аттестату, за три месяца, учитывались ордена, лично подбитые танки и главное звезда героя Советского Союза.

– Куда столько берешь? – Спросила дородная тетка.

– Друзей кормить надо, – ответил я.

– А новенькие, что ли скинулись?

Я только кивнул головой .

– Мне то что, берите сколько угодно, коли деньги еще есть.