Подумаешь, попал

Пошли, в свой последний и решительный бой, собрав все резервы. Взяв бинокль я насчитал пятнадцать танков и бронемашин ползущих на мой участок обороны, потом появилась пехота не меше роты, а сколько еще, сидят в ганомаках их пять, десять танков не много ли. Я пригляделся и понял, основной удар был на меня, на роту Скобина двигалось всего пять танков и пехота, на правый фланг батальона, только три бронемашины и до взвода пехоты.

– Рота к бою, приготовить противотанковые гранаты и бутылки со смесью.

Танки начали пристрелку, пушек же на нашем участке не было, что же пора. В бой вступил, мой тайный резерв, припрятанные от вездесущего комбата минометы. Навожу все три, перелет, а вот второй залп накрытие, как жалко, что мало мин но и те бы успеть выпустить. Под разрывами, залегла пехота врага, но разве это, когда нибуть спасало от мин, вспыхнул и задымил один ганомак, еще, еще, что все последняя мина ушла в высь. Теперь в окопы. Во время. Танки накрыли минометную площадку, и стали перепахивать её вдоль и поперек. А между тем задымил один из

них, заработали бронебойщики. Но минометы сделали свое дело, лишь жиденькая цепочка солдат последовала за броней, загорелся еще один ганомак, закрутился с оторванной гусеницей танк, поставив свой бок под еще один выстрел. Но сталь накатывала все ближе и ближе, ударили пулеметы. Вскрикнув возле меня, на дно окопа свалился боец, с развороченной черепушкой. Близкий разрыв, накрыл меня комьями земли, я встряхнулся и выглянув за бруствер пригнулся,. и побежал по окопу.

– Стреляем, стреляем, – кричал я. – Приготовить гранаты, – и сам на мгновения высовываясь палил из автомата, тем самым подбадривая себя. У ПТР, задранного к верху дулом, лежал неподвижно стрелок, его второй номер зажимал рану на плече, и не на что не реагировал. Я отбросил автомат с пустым диском, и схватив эту здоровую бандуру, выставил на бруствер, на отрытой земляной

полочке, на портянке лежало три тяжеленьких патрона. Я передернул затвор, вставил патрон и стал выискивать цель, они были рядом. Т-3 уже готовился навалиться на окоп, как я всадил ему в мотор. Тот чертыхнулся и затих снова перезаряжаю выстрел, но нет снаряд рикошетит, об танковую броню. Ругаясь сам кричу себе не спеши, беру последний патрон и не обращая, на прошедшею над головой очередь, попадаю прямо в смотровую щель механика водителя, машина не доехав до меня, каких то десять метров, виляет в сторону.

Какой то солдатик, выпрыгнув из окопа кидает в танк связку гранат, и сам согнувшись падает в снег. Взрыв, из танка начал вываливаться экипаж нащупываю кобуру с ТТ. Рядом автоматная очередь. Оборачиваюсь, это Петька увязавшейся за мной, валит танкистов почти в упор. Оглядываю поле сражения, шесть танков дымят, как миленькие, три бронемашины так же. Пулеметчики молодцы, покосили пехоту противника, в том числе и тех кто повыпрыгивал из ганомаков, не давали подняться уцелевшим. Один из танков, утюжит окоп с добровольцами, но тут же вспыхивает, закиданный бутылками с коктейлем Молотова. Еще один в сторонке, перевалившись, устремляется к нам в тыл. Эх патроны бы. Как бы читая мои мысли раненый боец, отрывает руку от раны, с трудом говорит.

– Туточки они, указывая на раскрытый вещмешок. Петька роется в нем, а я переношу ружьё на другую сторону, в мою протянутую ладонь, ложиться патрон. Передергиваю затвор. Есть пуля догнала танк, тот перестал удаляться, посылаю еще один. Задымил. Кричу Петру. – Перевяжи раненого. Сам возвращаю на место ПТР. Оставшихся два танка огрызаясь, отползают прочь, для меня не удобная позиция, сменить бы, но все равно не успею. Зато одну из бронемашин достал, удрала только одна. Оставшейся пехоте сложней, не поднимешься не побежишь. Ползти далеко,

да на открытой местности, пуля враз нагонит, а лежать до ночи, ой как долго, а мороз все крепчает, то там то здесь слышаться крики, рус сдаемся. Поднимаются фигуры с вытянутыми к верху руками.

Раздается одиночный выстрел, то застрелился, как выяснилось позже раненый офицер. Постепенно отхожу, от горячки боя. Слышу, как плачет Петька, боец которого он перевязывал, умер у него на руках, от потери крови. Как можно мягче, успокаиваю его.

– Это война говорю я, и потери еще будут. Подбираю свой автомат, и иду по окопу.

– Командирам доложить о потерях, – кричу я. – Оказать помощь раненым, и по возможности отправить в тыл. Ко мне подводят пленных. Оглядываю их, около пятнадцати человек, этих тоже в тыл, пусть несут наших раненых. Эту процессию и встречает, в первую очередь комполка. Он уже знает, что все атаки отбиты, особенно тяжело было у меня. Рядом с ним крутится политрук с фотоаппаратом, очевидно корреспондент. Заснял пленных немцев. Потом танк, так и не сумевший уйти к нам в тыл. Собирался было заснять поле, усеянное подбитой бронетехникой и трупами врагов. Но увидел, что там бродят фигуры, время от времени наклоняясь и что то подбирая.

– Что они там делают? – спросил корреспондент. – Мне надо, снять панораму.

– Мородерствуют? – строго спросил полковник.