Подручный смерти

– Какая желчь? Это настойка чистотела…

Глава 20

Чемагин угрюмо шагал по улице, подняв воротник и сунув руки в карманы. За заборами чернели сараи, светились окна домов. В лужах отражалась полная луна. Он любил полнолуние. Но сегодня его нервы сдали, где-то в глубине сознания зарождалась беспричинная паника, позвоночник отзывался ноющей болью. Хотелось бежать куда глаза глядят.

Вопросы доктора навели его на смутные мысли. Где он мог получить удар в спину? Чемагин не помнил. Зато он понял, почему не выносит, когда сзади раздаются подозрительные звуки – шаги, шум листвы, шуршание шин по асфальту, хруст веток. Он ощущал тревогу, когда кто-нибудь шел за ним следом. Но не оглядывался. Старался свернуть в первый попавшийся переулок, подворотню, зайти в любое парадное – лишь бы не оставлять спину неприкрытой. «Это опасно! Опасно!! Опасно!!!» – сигнализировал его мозг.

Когда он почувствовал этот страх в первый раз? Чемагина бросило в пот, шатнуло в сторону. Он схватился за сырой штакетник и глубоко вздохнул. Чужая собака выбежала из будки, залаяла на него, волоча по двору цепь.

– Цыц, ты! И так голова раскалывается!

Только бы приступ не скрутил его здесь, только бы успеть добраться до дома. В ушах у Чемагина нарастал шум. Как будто бы лил дождь, ветер гнул деревья… но на самом деле дождем и не пахло.

Ему надо было идти, а он не мог сдвинуться с места, охваченный ужасом. Если он оторвется от штакетника и шагнет вперед, ему конец. Удар в спину повалит его на землю, он покатится вниз, по камням и скользкой грязи… навстречу своей смерти…

У Чемагина потемнело в глазах, он осел и прислонился к забору. От такой наглости псина во дворе зашлась оглушительным лаем. На крыльцо вышел хозяин и крикнул:

– Ты чего, Пальма? Хорош глотку драть!

Пальма не унималась, и мужик решил взглянуть, что происходит. За калиткой он увидел сидящего под забором человека и сразу сделал вывод:

– Пьяный, что ли? Эк тебя разобрало… Тихо, Пальма! Тихо, сказал! – Он присел на корточки и дохнул в лицо Чемагину запахом дешевого табака. – Эй, ты че?.. Надрался в зюзю?

«Пьяный» молчал. У него отняло язык от беспричинного страха. Перед глазами мелькали какие-то кости, поток грязи, камни… Он ли гнался за кем-то, за ним ли гнались, Чемагин не знал. Его ноги, обутые в сапоги, с чавканьем погружались в размокшую почву, натыкались на корни деревьев…

– Эй, чувак!.. – склонившийся над ним человек помахал рукой перед его лицом. – Ты бухой или обкуренный?

Чемагин попытался приподняться. Спину пронзила жуткая боль, но он все же привстал с помощью незнакомца. От собачьего лая звенело в ушах, коленки дрожали.

– Фу, Пальма! Фу!.. – прикрикнул хозяин.

Чемагин чувствовал себя обманутым, ограбленным и брошенным на произвол судьбы. В нем кипела жажда мести. Он не позволит так с собой обращаться. Он…

– Эй, чувак, не падай! – донеслось до него из невообразимой дали. – Держись!

Он пытался схватиться за ствол молодого деревца, за мокрые кусты, за воздух… В глазах опять потемнело, и все вокруг погрузилось в глухую черноту…

* * *

Анюта прибежала к доктору, когда тот собрался провожать Маришу домой. У него руки опустились. Неужели придется выслушивать еще и заплаканную провизоршу?

– Что стряслось? – упавшим голосом спросил он. – С братом плохо?

– Совсем плохо! Беда! – запричитала Анюта, всхлипывая. – Вы обещали зайти, доктор, а сами забыли про нас!

– Простите, я…

– Вы что, замордовать человека решили? – вступилась за Бортникова медсестра. – Он вам не машина, чтобы круглые сутки вкалывать! Лошадь, и ту загнать можно!

Анюта выглядела невменяемой. Она выбежала из дома в халате и наброшенном сверху пуховике, в калошах на босу ногу.

– Я вас прошу, Кирилл Сергеич, идемте к нам! Мишаня помирает!

– Да ну? – не поверил тот. – С чего бы ему помирать от обычной ангины?

– Вызывайте неотложку, – посоветовала Мариша, возмущенная этой бесцеремонностью. – Если врач рядом живет, это не значит, что его можно дергать по любому поводу. Поздно уже!

– Мишане помощь нужна! Срочно! – взмолилась провизорша.

Бортников растерялся. Идти не хотелось, но с другой стороны он сам обещал проведать больного и забыл. Закрутился, замотался, совсем из головы вылетело.

– А что случилось-то? Температура подскочила?

– Бредит он… – слезливо забормотала Анюта. – Задыхается!.. Черти ему мерещатся… Даже меня не узнал, отбиваться начал…

– Черти?! – ахнула Мариша. – Так он, стало быть, самогону вашего напился! Белочка его посетила! Делов-то…

Мужчины в Грибовке много пили, и доктора нередко вызывали на дом выводить местную элиту из запоя. Это у него получалось мастерски, а после он с каждым проводил задушевную беседу. Поговаривали, что Бортников незаметно кодирует алкоголиков. Он категорически отрицал это.

– Мой брат не пил, – побожилась Анюта. – В рот окаянную не брал! Клянусь! Куда ему? Он и без того…

Она вдруг вспомнила про чулан, про крыс, о которых говорил Мишаня, и осеклась.

– Так брать капельницу или не брать? – уточнил Бортников.

Анюта молчала, пораженная. Казалось бы, брат не выглядел пьяным, и самогоном от него не разило. Однако…