Подранок

Вахрам заметно стушевался. Если честно, весь этот спектакль под названием «кровь за кровь» разыгрывался сугубо для столетнего, сражённого маразмом отца, который заладил о голове убийцы, как испорченная пластинка. Подавай ему голову неверного, и всё на этом. Попробуй вбить в его зашлакованные склерозом мозги, что сейчас времена такие, что убивают не только криминальных авторитетов, но даже президентов. Чихать он на это не хотел. Отца ослушаться — это большой грех. Вот и поехал Вахрам за головой убийцы. Он уже подумывал о том, не поймать ли какого-нибудь бомжа и не устроить ему казнь перед камерой…

— Ну, я слушаю тэбя. Что можешь сказать?

— Я нашёл убийцу. Послушай. — Щёлкнув кнопкой на диктофоне, Иго включил запись. По окончании липового признания, Иго продолжил: — Мой специалист сравнил настоящий голос этого человека и голос на плёнке. Сходство стопроцентное. Конечно, этого может быть мало. Но ты можешь лично послушать его. Он на маём складэ.

О-о! Всё сложилось как нельзя лучше! Искать никого не придётся. Сойдёт и тот, кто на складе Иго. Какая разница? А плёночка приложится к видеозаписи казни. Для полоумного отца семейства, жаждающего кровной мести этого будет больше чем достаточно.

— Поехали на твой склад! — воинственно прогремел Вахрам.

Вместе с вспыхнувшей высоко под потолком полудохлой лампочкой к Громову вернулось сознание. Стас, лишь только что приоткрывший глаза, был вынужден вновь и закрыть. Даже тусклый свет этой лампочки больно воздействовал на сетчатку просто глаза привыкли к темноте, вот и всё.

Кто-то большой и сильный выгреб его за шиворот из каморки и поставил на ноги. Его же руки поддерживали Стаса в вертикальном положении со спины. Он стоял в каком-то большом полупустом ангаре перед двумя навороченными кавказцами. Одного он смутно припоминал по первой встрече в каморке, а вот второй незамедлительно представился:

— Мэна зовут Вахрам. Я радной брат убитого табой Гиви.

Как бы не коверкался русский язык, но смысл произнесённых кавказцев слов отчётливо дошёл до сознания Стаса. На него навешивали убийство, которого он не совершал.

— Я никого не убивал и вообще не знаю никакого Гиви, — хотя и убеждённый в том, что никто ему не поверит, всё-таки воспротивился обвинению Стас.

Зависла густая вязкая пауза, в течении который каждый из присутствующих здесь думал о своём.

Громову хоть и было не до размышлений, но всё же где-то на подкорковом уровне его головного мозга вырисовывалась блеклая тень драматурга, чьему перу принадлежит эта драма. Но мысль ещё не успела оформиться и принять четкие очертания, продолжала бродить там рваным облаком. Гораздо больше в данный момент времени Стаса осаждало другое — как выплыть из этого дерьма? Кавказцы, как пить дать, не собираются оставлять его в живых. Самосуд устроить хотят. Здесь они и судьи, и прокуроры, и адвокаты. Ничего путёвого в голову не лезло. Оставалось ждать удобного момента, чтобы дать от чурок дёру. Другого было просто не дано.

Вахрам прикидывал, где лучше казнить неверного, и какой способ для этого избрать.

Иго боролся с вновь обострившимися сомнениями в отношении истинности убийцы. Не верилось ему, что этот человек убийца. Но ничего поделать он уже не мог. Вахрам полон решимости расквитаться с этим парнем за смерть брата — на лице это у него написано. «Да чёрт со всем этим, — наконец решил он. — Главное, своя шкура целая».

— Ты гавариш, что нэ убивал? — сорвал паузу Вахрам.

— Нет, — без тени сомнения ответил Стас.

— Слушай. — Вахрам включил запись на диктофоне.

— Да! Это я, Стас Громов вальнул этого грузишку. А то наплодились здесь, понимаешь! Думают, что они здесь хозяева! — гулким эхом отразился от стен его собственный голос.

В том, что эта запись качественно смонтирована не было никакого сомнения. Но как доказать это горячим кавказским парням? Они и слушать не станут. Им хватит и того, что у них имеется. Вот только откуда эта липа? Кто её автор? Тень подозреваемого в глубинах мозга Громова пока ещё не хотела принадлежать кому-то конкретно.

— Ну, и что ты на это скажэш? — приподнял за подбородок свесившуюся на грудь голову пленника Вахрам.

— Я не виновен, — сказал всё, что мог сказать Громов.

В следующую секунду ужасающей силы удар в лицо опрокинул его на спину. Даже джигит не смог его удержать.

— Шакал паршывый! Позорная сабака! — обрабатывая скорчившееся от боли на полу тело Стаса ногами, — плевался Вахрам.

Он забил бы его до смерти, если бы вовремя не опомнился. Не здесь, и не так.

— Грузы эго в машину, — приказал он джигиту, который некоторое время назад служил для тела Стаса подпоркой.