Подранок

…Неожиданный всплеск перебил его воспоминания. Парень стал вглядываться в туман: вдалеке ему показались очертания лодки, удалявшейся в море. В этот момент он ощутил лёгкое движение воздуха. Туман начинал слегка расходиться, и сквозь пелену Костя увидел призрачный силуэт. «Корабль! Какой-то большой и старинный», – подумал он и стал вглядываться пристальнее.

В дымке над морем, словно сквозь матовое стекло, силуэт проступал всё отчётливее: нарядный, белый, стремящийся ввысь мачтами с небольшими надутыми парусами. Торжественный, величественный, строгий… Одна из мачт, самая высокая, была вверху чуть согнута. Ошеломлённый, Костя не мог отвести взгляд от открывавшегося ему чуда. «Нет, кажется, это не корабль… – осенило парня. – Что же это такое?»

Паруса и мачты на его глазах превращались в изящные луковицы и высокую колокольню с погнутым шпилем. По очертаниям куполов Лазарев догадался, что это был старинный собор. «Собор… Откуда он здесь в море?» – не сразу сообразил парень.

Костя заворожённо смотрел на него, боясь пошевелиться. Это продолжалось несколько мгновений, пока видение постепенно не растаяло в молочной дымке.

«Какой удивительно красивый собор! Мне обязательно надо его найти: это какой-то знак. Ведь не просто так он мне явился! Может быть, этот собор – на Пинеге? Может, не зря меня туда так потянуло?» – подумал Костя и, не дожидаясь рассвета, затушил костёр и стал выбираться из города.

По пути ему встретился бар, и парень решил зайти в него. Фразой «у нас ещё рано собирать бутылки!» его «поприветствовал» нарядный вышибала.

– А я вовсе не за бутылками пришёл, – ответил Костя.

– Тогда садись пиво пить…

Выпив горячего чая, а потом кружку пива, Костя отправился дальше: он решил «попадать»[13] автостопом в сторону неведомой, манившей его Пинеги.

Дорога, узкая, петлявшая между горами, красивая и опасная, казалось, несла его в сказку. Ощущение сказки было и в самой Пинеге, куда он добрался лишь к вечеру на попутных лесовозах: чистая голубая речка, спокойно бежавшая под высокими елями, заросли можжевельника, называемого местными «верест», белый песок – «седун», обилие карстовых озёр, отличающихся способностью то уходить под землю, то появляться снова; старинные деревянные дома на улицах посёлка и его приветливые жители, говорившие немного нараспев, – всё здесь дышало каким-то непривычным спокойствием. Косте сказали, что пещерами «заведует» некий Пал Палыч и без его ведома лучше в них не соваться.

Пал Палыч

Крепкий мужчина лет тридцати восьми, атлетического сложения, в косынке, завязанной на голове «по-пиратски», вышел ему навстречу. На вопрос студента: «А где здесь живёт Пал Палыч?» он протянул загорелую, с татуировкой на предплечье, руку со словами: «А я – он и есть» и сразу повёл парня в дом. Усадил за тяжёлый дубовый стол с резными ножками.

– Маша, хлеб принеси! – велел он жене.

Отрезал здоровый ломоть хлеба и налил кваса в глиняную пол-литровую кружку, придвинул угощение гостю:

– Бери. Что, пещеры решил посмотреть? Я под холодильник их использую! Всё там храню: оленину, сало… А Маша вон вчера на скалах весь день загорала, а потом в пещеру полезла – простудилась.

– На скалах? Здесь и скалы есть?! – удивился Костя.

– Здесь всё есть, – твёрдо сказал Пал Палыч, глядя ему в глаза. – Я как егерем устроился в заповедник, всё тут исползал, и скажу тебе прямо: край богат и непознаваем!

– Он в любую пещеру без огня может отважиться пойти, – вступила в разговор Маша, его худенькая черноволосая жена, выглядевшая намного моложе Павла. – Сам даже одну открыл, а в тот день у его друга сын родился, – и назвали пещеру: «Колыбелька». Он ведь уходит, по десять дней в пещерах живёт один! Только боязно мне бывает: цыганка ему предсказала однажды: он погибнет, спасая другого человека. По весне рыбаки у нас под лёд провалились, а он был невдалеке, увидел. Бросился спасать, всё нырял за ними. Троих вытащил, а один утоп: не успел…

– Ладно, не трещи, – сказал он незлобно Маше. – Я лишь смотрю, чтобы не сорили, не пакостили Природе. Во всяком случае, пока я здесь, этого не будет. Да так – нервишки успокаиваю, люблю понаблюдать… Иной раз столько всего она сама тебе сообщить готова: надо только заткнуться и послушать, посмотреть по сторонам. А вы всё куда-то торопитесь, бежите, не замечая важного…

В Голубино, километрах в восемнадцати от Пинеги, неподалёку от пещер, в выкрашенном голубой краской, отведённом для егеря доме жил с женою Пал Палыч; там не было даже электричества. А воду он брал прямо из реки.

– Здесь чисто. Никаких заводов, комбинатов, промышленности нет, – рассказывал он Косте. – Здесь заповедник, а летом и детский природный лагерь организовали. Но что не каждого человека надо пускать в пещеру – моё убежденье глубокое.

– Это уж точно. Он не каждого поведёт, – вставила Маша.