Подпольный олигарх

– Да, похоже, клещ. – Гуров подошел к нему и присмотрелся. – Ну-ка, быстро убери его с ноги! Опрофанились мы с тобой здорово насчет этой живности. Их же сейчас в тайге – тьма. Давай-ка посмотрим, нет ли где уже присосавшихся, и заправим штанины в носки. Помнишь, в семидесятых была мода заправлять штаны в высокие ботинки? Стиль назывался «милитарист». Жучили за это на комсомольских собраниях!

– Эх, неплохо было бы, – вздохнул Стас, – если бы в каком-нибудь стиле нам как-нибудь удалось перекусить. Вчера ты что-то говорил насчет охоты?

– А толку? – пожал плечами Гуров. – Какой смысл добывать дичь – костра все равно ведь не разведешь. Я, конечно, тоже проголодался. Но не до такой степени, чтобы всырую употребить какую-нибудь кедровку или бурундука. К тому же поблизости ничего летающего или бегающего не наблюдается.

– Да тут даже ягод никаких не видно, – досадливо вздохнул Стас. – Это что же за лес такой, где ни ягод, ни гри… О! Смотри, Лева! Грибы! По-моему, сыроежки. Эх, какие свеженькие, аппетитные!

– Есть сырыми не советую. – Гуров придержал его за рукав. – Хоть сыроежками они и зовутся. Вот воды попить из грибных шляпок не помешает.

Осторожно подняв крупную сыроежку с завернутыми вверх краями, он опрокинул в рот эту созданную природой плоскую миску, в которой накопилось пару глотков дождевой воды. Стас тут же последовал его примеру. Это чуть ослабило голод и даже как будто придало сил. Но ненадолго.

– Я где-то читал, что в Сибири охотники устанавливали на деревьях небольшие лабазы-кладовки, куда клали для тех, у кого кончились припасы, сухари, крупы и прочее. Вот бы найти! – мечтательно разглагольствовал Стас, шагая за сосредоточенно-молчаливым Гуровым.

Когда в очередной раз они сделали привал у подножия старого кедра, Гуров, немного отдохнув, вдруг начал взбираться на дерево, цепляясь за обломки сучков.

– Лев, ты куда? – вскочил на ноги Стас. – За орехами, что ли? Так их сейчас, наверное, еще нет. Еще навернешься, чего доброго…

– Да осмотреться надо по сторонам, – тяжело дыша, Гуров взбирался все выше и выше, – а то не поймешь, куда идем.

До самой вершины ему добраться не удалось, но и без того было видно, что во всех направлениях, куда ни взгляни, тянулось безграничное, безбрежное зеленое море, где-то рассеченное распадками, где-то вспученное вершинами холмов и сопок. Гуров долго вглядывался в смутно видневшиеся сквозь серую мглу непогоды желтовато-коричневые обрывистые склоны возвышенности.

– Ну что, видел хоть что-нибудь? – с надеждой в голосе спросил Крячко, когда он спустился на землю.

– Трудно сказать, – снова сев отдохнуть, Гуров пожал плечами. – Километрах в пятнадцати-двадцати виднеется безлесный склон сопки. Пойдем на нее. Хотя даже приблизительно нельзя определить, в какой это стороне – то ли север, то ли юг… Помню, в школе учили, что в лесу мох растет на деревьях с северной стороны. Вот, как ни гляжу, или со всех сторон растет, или нет его совсем.

– На речку бы наткнуться. – Стас тоже присел на мокрую валежину. – Тогда можно было бы идти вдоль ее русла. Глядишь, вышли бы на какую-нибудь деревушку. Села-то обычно у рек строили…

– Какие села? – невесело усмехнулся Гуров. – Помнишь же, что Шаньгин рассказывал? Их осталось-то одно на сотни верст… Ну что, вперед?

Сердито помянув «преобразователей хреновых», Стас неохотно поднялся на ноги и, пытаясь насвистывать что-то маршевое, двинулся вслед за Гуровым. Время уже перевалило за полдень, а они все шли, и шли, и шли… Не чувствуя ног, не чувствуя самих себя. Уже давно осточертевший дождь и атаки комарья на фоне голода и усталости воспринимались как нечто малозначащее, второстепенное. Увидев грибное место, робинзоны поневоле обязательно останавливались попить дождевой воды. В один из таких моментов Крячко не выдержал и, выпив воду из шляпки гриба, отправил в рот и саму шляпу.

– Выплюнь! – строго прикрикнул Гуров.

Но Стас и сам, почувствовав во рту жгучую горечь, поспешил выплюнуть с виду такую аппетитную сыроежку.

– Хотел бы я посмотреть на того идиота, – отплевываясь, проворчал он, – который назвал сыроежкой это средство ведения химической войны! Если честно, то я уже готов проглотить прямо с перьями хоть ворону, хоть слона…

– Слон с перьями, это самое то. Ладно. – Гуров устало мотнул головой. – Сейчас попробую взобраться вон на то дерево, посмотрю, в ту ли сторону идем. А потом поищем какую-нибудь живность.

На этот раз подъем на вершину корявой сучковатой сосны дался ему куда труднее. У одной из развилок он заметил в толще ствола что-то наподобие широкой дыры, забитой раскрошенной древесной корой. Но пока еще были силы, решил не останавливаться. То, что он увидел с верхушки дерева, его не обрадовало. Характерный обрывистый склон возвышенности оказался правее, чем он рассчитывал. Очевидно, они незаметно для себя сильно отклонились влево. Спустившись к дуплу, Гуров разгреб мусор и в его глубине неожиданно обнаружил прошлогодние кедровые орехи. Скорее всего, это был склад какого-то хозяйственного бурундука, который не успел за зиму съесть свои припасы.