Подозреваются все

Я молча взглянула на прокурора, стараясь спрятать в глубине души мои туманные подозрения. Я уже достаточно натворила, нечего снова валять дурака, я должна быть беспристрастна…

– Я знаю, что мастерская для него – один из важнейших элементов карьеры. Но боюсь, что это преступление прикончит её…

Прокурор неохотно покачал головой.

– Меня вот ещё что удивляет. Скажите мне: почему убийца, задушив Столярека, не забрал записную книжку?

– У него не было времени, – решительно ответила я. – Я уже думала об этом, но несколько хаотично, и не успела обговорить это с Алицией. Самое важное для него было исчезнуть с места преступления, а не уничтожить записную книжку. Вы же сами видите, что если основываться на этой записной книжке, то подозреваемых становится около двадцати человек. Он мог себе это позволить…

– Да… Остаётся последний…

– Вот именно, Веслав! – я снова почувствовала себя удивлённой. – Он действительно мог его убить, только за что?

– У него были причины, – зловредно усмехнулся прокурор.

В какой-то момент мне показалось, что эту зловредную усмешку я откуда-то знаю, но, поглощённая мыслями о Веславе, не стала на этом останавливаться.

– Что вы говорите, какие причины? Веслав? Что могло быть у Тадеуша с Веславом?

– У пана Веслава есть своя тайна, которую знали покойный и руководитель мастерской, больше никто. Мы тоже её знаем, но разрешите нам оставить это при себе. Об этом мы узнали в доверительном разговоре. Причины, по которым пребывание Столярека на этом свете было для него нежелательным, были того же рода, что и дела пани Моники или пана Каспера. Если мы принимаем во внимание те, то должны взять и эти…

С огромным удивлением я вглядывалась в прокурора. Действительно, Веслав никогда бы не пришёл мне на ум! Что такого он мог сделать? Об этом знали Тадеуш и Витек… Действительно, в этом свете его положение было роковым. И он, что хуже всего, мог не только совершить убийство, но также и позвонить по телефону… А эта ошибка с личностью жертвы? Веслав мог собираться убить Витека, потому что тот обо всём знал, но по ошибке убил Тадеуша, который тоже всё знал, это было одинаково выгодно для него, и что теперь? Убьёт Витека? А раньше ему помешали? Ерунда! Совершенная галиматья!

– Так, – сказал прокурор. – Среди восьми подозреваемых у нас есть четыре человека, которые могли как позвонить по телефону, так и убить. Из этих четырёх вы освобождаете от подозрений двоих. Нам остаются пан Веслав и пани Ядвига. Честно признаюсь вам, что мне это не нравится.

– Мне тоже не нравится. Я освобождаю Веслава и Ядвигу тоже…

– Послушайте, прекратите, а то я сойду с ума. Произошло убийство, это факт, правда? Что вы на это скажете?

– Откуда я знаю, что сказать?

Я сидела совершенно подавленная, бессмысленно уставившись в красивое лицо моего собеседника. После некоторого молчания он тяжело вздохнул, закурил новую сигарету и приступил к другому вопросу.

– Ну, теперь разберёмся с этой дверью. Она была заперта, это не вызывает сомнений. Разве что этот пан лжёт?..

– Он не лжёт, это исключено, и не является невменяемым истериком, который не отвечает за свои слова. Дверь была заперта, можно считать это установленным фактом.

– Поскольку никто не хочет сознаться в том, что запер её, следует признать, что это сделал убийца. Но зачем? Специально, чтобы обратить на это внимание?

– Нет, – и я объяснила ему историю с испорченным замком, одновременно продолжая интенсивно размышлять о другом. Чтобы отпереть дверь, нужно иметь ключ от неё. Где он был, всё ещё в директорском ящике? И что с этим ключом в вазоне?

– В нашем вазоне был найден ключ… – сказала я, вопросительно глядя на него.

– Да, конечно. Это ключ именно от той двери…

Теперь уже я почувствовала себя совершенно глупо. Веслав выходил на балкон, когда Лешек ел рыбу. Господи! Веслав? Нет, это невозможно, я никогда не поверю, что это сделал Веслав!

– Сейчас. Но ведь… по ключу можно узнать. Он был такой… осклизлый…

– Был. Лежал там достаточно долго.

– Но ведь его должны были перед этим вынуть из вазона?

– Разумеется. Он мог его вынуть, использовать, не очищая, а затем бросить назад. Это был бы совсем неплохой замысел.

– А что Витек говорит о ключе? – спросила я.

– Он утверждает, что ничего не знает. Не пользовался ключом, не знает, где он находился и где находится сейчас.

Дьявол говорил, что о ключе знают только убийца и я… До сих пор дьявол всё время оказывался прав. Этот ключ видели все, он находится у милиции, может быть, в этом что-то есть? Витек говорит, что ничего не знает?.. Сейчас, по-моему, было что-то такое…

– Подождите, я должна сосредоточиться, – решительно потребовала я. – Что-то вертится у меня в голове.

Я опёрлась локтями о стол, закрыла ладонями лицо, смежила веки, стараясь что-то припомнить, хотя сама не знала, что именно. Было когда-то что-то, что не позволяет мне теперь верить, будто Витек ничего не знает о ключе… Только что именно? Несмотря на все усилия, результатов от моих размышлений не было никаких.