Подозревается оптимистка

У Ковалева завтра последняя инъекция, а что делать со Степкой? Курс антибиотиков еще не закончен, ингаляцию не известно – смог он сам сделать или нет, и температура спала, но не нормализовалась. «А пусть на выходные домой едет. Он говорил – деревенский. Вот к родителям в деревню свою родную пусть и уезжает. Что там, во всей деревне, никто уколы колоть не может? Ингалятор бабы Раи, конечно, я ему с собой не дам, но тоже можно поискать при желании, сейчас у многих такой аппарат есть. А я уже домой хочу, две недели не была, соскучилась. Все, решено, приеду сейчас и так ему и скажу».  

Скучала ли Нина по городу? Да, скучала. И по суетливому потоку людей и машин, и по громадинам многоэтажек, и даже по стайкам ласточек на проводах. Ласточки были и здесь, в Веселовке, а все ж не те, не отчаянные и дерзкие, пролетающие перед самым лобовым стеклом автомобиля, чуть не касаясь его крылом. Местные были осторожны и летали где-то недосягаемо высоко. А еще Нина обожала, сидя на балконе с чашкой кофе, смотреть на уличную суету или гулять в парке по шуршащим гравием дорожкам, или бродить по сонному городу ранним утром, когда мало прохожих и угловатые дома погружены в себя, а город еще свеж и опрятен. Ей не доставало равнодушия толпы, когда никому до тебя нет никакого дела и можно делать все, что хочешь, – разводиться, сходиться, притаскивать в дом незнакомцев, и ни перед кем не оправдываться за свои порывы и увлечения.

Здесь в Веселовке тоже хорошо, и есть своя прелесть бытия, одни дурманящие голову ароматами сады чего стоят, а река, а лес, а бескрайнее небо и россыпь луговых цветов, а малиновые закаты! Но сейчас Нине очень хотелось отдохнуть от пристального внимания и эмоций, вздохнуть полной грудью другую, утраченную ей жизнь. И поэтому надо спровадить Степку домой.

Глава VIII. Сомнения

Степку она застала на старенькой яблоне, он сидел, оседлав дерево и опиливал сухие ветки.

– Я не поняла, – грозно крикнула ему Нина, выпрыгивая из машины, – это что за «дю Солей»?

– Их еще по осени надо было опилить, – проворчал Степан.

– Боже, какие мы хозяйственные. Быстро в постель!

– Ты так не шуми, а то соседи неправильно поймут, – подмигнул казачок, слезая с дерева.

– Я жена, мне можно. Чего тебе на диване в тепле-то не лежится? – она потрогала Степкин лоб, теплый. – Пошли температуру мерять.

«Тридцать семь и шесть, и в одеяло кутается, значит, еще повысится».

– Степ, ну объясни мне, загадочный русский мужик: у тебя вчера сорок было, а ты сегодня по яблоням скачешь, ну как так можно, а?

– Я померял, тридцать шесть и восемь, ну я и решил – чего валяться.

– А пилу где взял? У меня не было.

– Дед Гришка одолжил.

– Лучше бы в тепле ужин приготовил, – сокрушенно покачала головой Нина.

– Я картошки начистил, сейчас пожарю, – приподнялся Степка.

– Лежи уже, сама пожарю, или не доверяешь? – хмыкнула она.

– Пробуй, – милостиво разрешил пациент.

Пашка на стряпню неопытной хозяйки никогда не жаловался, свекровь готовила дурно, поэтому, что бы там не «сварганила» Нина, воспринималось им с восторгом и на ура. Этот же деревенский паренек, избалованный, как видно, мамкиными варениками и борщами, да и сам в долгой холостяцкой жизни приученный к плите, просто так нахваливать Нину не собирался.

– Корочки золотистой не хватает, тушеная получилась, а не жареная, – не стесняясь, проворчал он, – и пересолено малость.

Разозлившись, Нина решила, что самое время поговорить об отъезде.

– Горелое вредно для желудка, – мрачно произнесла она, – в субботу первое мая, я к родителям уеду.

– А уколы? – возмущенно вскинулся казачок. – Там же курс должен быть, минимум семь дней, так ведь?

– А ты поедешь к своим родителям, в свою деревню, и они тебе найдут, кто уколы три дня поделает. Я могу тебе рассказать – как, а ты маме, там не сложно, она и сама сможет, лекарства я тебе дам…

– Я не поеду, – категорично отрезал Степка, – она меня на раскоп больше не выпустит.

«Хорошая мама, правильно сделает».

– Ты с родителями живешь?

– Нет, у меня в райцентре квартира.

– Ну, так к себе поезжай, может какая интересная соседочка поколет.

– Ты меня на что подбиваешь? – вдруг обиделся Степка, резко вставая и заходясь тяжелым кашлем.

– Ладно, я остаюсь. Будем лечиться, – обреченно выдохнула Нина.

– Картошка вкусная была, я больше критиковать не буду, – обрадованно улыбнулся Степка, – и посуду помою. Ты иди, отдыхай, – совсем уж расщедрился он.

Нина пошла с телефоном на улицу, села под опиленную яблоню и нажала маму.

– Алло, Нинчик, как дела, не заболела? – полилось из динамика.

– Все хорошо, с работы пришла, поела, – бодренько отрапортовала Нина, всей душой ненавидя сейчас Степку.

– А мы тебя ждем. Семка тебе тут рисунок нарисовал. Отец рыбу засолил, как ты любишь.

– Мам, я не смогу приехать, – выдохнула Нина.

– Почему, что-то случилось? – встревожилась мать.

– Да понимаешь, тут у пациента курс уколов еще не закончился, надо колоть каждый день. Бросить нельзя.

– Так пусть кто-другой поколет, чего там сложного? Покажи – как, – предложила мать. – Нин, ты тоже на выходные право имеешь. Всем не поможешь.