Подозрение

Я наклоняюсь, чтобы поднять несколько листочков, и вдруг луч фонарика падает на еще одну коробку. Надпись на ней лишает меня дара речи: «ЛЕДИ ЛЮСИЯ РОКФОРД.»

Открыть её или нет? Знаю, что делать этого не стоит — она расценила бы это как вторжение в личную жизнь. Но у меня не будет другой возможности узнать, какой была моя кузина. Её вещи — всё, что у меня есть.

Дрожащими руками я открываю коробку и, обнаружив такую же, как у меня, стопку школьных фотографий и табелей, с огорчением понимаю, что её содержимое тоже давно не обновлялось. Видимо, у дедушки, или кто там этим занимался, не хватило духу продолжить своё дело после пожара. Единственное, чем отличается её коробка — наличие пачки счетов, верхний из которых датирован 2007 годом.

«ПОДГОТОВИТЕЛЬНАЯ ШКОЛА ПОРТ РЕГИС.

ЧЕЛТНЕМСКИЙ ДЕТСКИЙ КЛУБ ВЕРХОВОЙ ЕЗДЫ.

Д-Р АРЧИБАЛЬД ГЕРОН, ПОВЕДЕНЧЕСКИЙ ДЕТСКО-ПОДРОСТКОВЫЙ ПСИХОТЕРАПЕВТ»

— Психотерапевт? — озадаченно перечитываю вслух.

Я подставляю счёт под луч фонарика. В конце концов, в таком мраке я запросто могла что-то напутать. Хотя нет. Вот она дата, напечатанная жирным шрифтом. Счёт был выписан за месяц до пожара в июне 2007-го. Внизу надпись неразборчивым почерком: «Всё ещё страдает галлюцинациями и раздражительностью. Пациентке рекомендуются более частые посещения».

Я потрясённо выпускаю бумаги из рук. Периодические вспышки гнева у Люсии я помню, но галлюцинации? Если это правда, то как ей удавалось так хорошо скрывать свои проблемы?

Вдруг на душе становится гадко, словно я зашла слишком далеко. Я ведь сама посещала сеансы психотерапии и прекрасно знаю, что они должны оставаться конфиденциальными. И вот она я — копаюсь в медицинских записях о кузине. Я возвращаю счёт на место и плотно закрываю коробку.

«Призраки никуда не уходят…»

Вспомнив слова Мэйси, я чуть не подпрыгиваю. Если есть хоть небольшая вероятность того, что она права, и Люсия действительно за нами наблюдает… то она только что видела, как я роюсь в её личных вещах.

Содрогнувшись при этой мысли, я хватаю страницы с папиной статьёй и со всех ног удираю из башни. Но спускаясь по длинной лестнице, задаюсь всё новыми и новыми вопросами.

До пожара у Люсии было всё. Дома её обожали, ей потворствовали, она была популярной в школе, в любой обстановке — невозмутимой и уверенной в себе, умудрялась достойно выйти из любой неловкой ситуации. Так откуда же взяться этим предполагаемым психическим и поведенческим проблемам? Почему и как ей удавалось сохранять это в секрете?

Становится очевидно, что наша детская дружба, которая так много для меня значила, не была такой уж искренней, как я считала. И я уже сомневаюсь, а знала ли я вообще Люсию настоящую?

Мне не терпится показать папину статью Себастьяну, но сначала я обязана посвятить целый день обязанностям герцогини. После завтрака мы Оскаром и миссис Малгрейв долго обсуждаем ежегодное Рокфордское Шоу Фейерверков. Естественно, они всё давно спланировали сами, а меня пригласили только, чтобы ввести в курс дела, но присутствие Оскара несказанно меня успокаивает — от одной только мысли, что всё это время я могла провести наедине с миссис Малгрейв, по телу пробегает дрожь.

Перед очередной встречей с Джеммой я успеваю связаться по Skype с Марино, общение с которыми для меня как глоток свежего воздуха. Я с облегчением замечаю, что Кэрол и Кит уже не такие угрюмые, а Зои в своём репертуаре болтает без умолку. Они засыпают меня вопросами, и, изложив существенно подправленную версию событий с матча по поло и ужина у Стенхоупов, я осознаю, как много всего приходиться утаивать.

После просмотра вместе с Джеммой моего «Летнего Календаря Мероприятий» и очередного урока этикета с Бейзилом Кроуфордом я наконец-то свободна.

Взволнованно отыскивая номер Себастьяна, я тщательно обдумываю текст сообщения и в итоге пишу просто: «Привет. Не передумал насчёт Лабиринта? Имоджен».

Уставившись на телефон в ожидании ответа, я начинаю понимать смысл выражения «сидеть как на иголках». Я пытаюсь занять себя чтением, глупой игрой на iPad, но всё равно не могу отвлечься от не-издающего-ни-звука телефона. И только уже почти отчаявшись, наконец слышу сигнал.

«Прости, был на тренировке. Подъехать сейчас?»

С замиранием сердца я отправляю слово: «Да».

Я стою у входа в Лабиринт со стенами из живой изгороди, футов десяти в высоту. В последний раз я была здесь вместе с отцом много лет назад и сейчас на какой-то миг теряюсь во времени. Ничего не изменилось. Можно подумать, что мне снова десять лет, и в любую минуту из-за угла покажется папа.

— Имоджен.