Подозрение

— Да, но они могут пригласить кого угодно. И сегодня после уроков Джейсон Мендес пригласил меня, — на последних словах у неё чуть не срывается голос, — знаете, какая это честь для десятиклассницы. Вы ведь меня отпустите, правда?

— Ну, это выпускной вечер Имоджен, так что давайте спросим у неё, — говорит Кит, повернувшись ко мне, — дорогая, как ты смотришь на то, чтобы твоя сестра тоже пошла?

Тут сразу и не ответишь. На то он и выпускной, чтобы выпускники в последний раз собрались вместе и оторвались по полной, и сопровождение Зои как-то не вписывается в это определение. Но взглянув в её глаза, полные надежды, я понимаю, что не смогу её разочаровать.

— Это будет круто, — говорю я.

— Обожечкимой, спасибо! — Зои подскакивает со стула и бросается мне на шею. — Ты лучшая сестра в мире.

От ее счастливых объятий по телу разливается приятное тепло. Кэрол и Кит, сидя за столом, тоже улыбаются. Да, по крови я не Марино, но я точно знаю, что в этой семье меня любят. И благодаря этому становится немного легче смириться с решением, которое я приняла давным-давно, когда попрощалась с дедушкой и Люсией и уехала из поместья Рокфорд.

Лорд Едмунд Альберт Рокфорд Леди Лаура Рокфорд

12 ноября 1967 г — 8 февраля 1970 г —

26 июля 2007 г 26 июля 2007 г

Любящие родители Имоджен

″Ключ к Земле Обетованной дарует нам новую встречу″

III

Стоит мне сомкнуть веки, как перед глазами проплывают воспоминания, словно трёхмерные картинки, к которым можно дотянуться и прикоснуться. Мне снова десять. Обливаясь потом в плотной траурной одежде, я поднимаю глаза к палящему солнцу. Какая подлость — продолжать светить, когда весь мой мир окутан тьмой?

Это мой последний день в Поместье Рокфорд. Несмотря на отчаянное стремление к одиночеству, я в сопровождении Кэрол и Кита, которые приехали забрать меня домой в Нью-Йорк, поднимаюсь по травянистому холму к Рокфордской Часовне и Кладбищу, расположенным на окраине рокфордских земель.

Подойдя к новоустановленным могильным плитам, я словно покидаю собственное тело и начинаю наблюдать со стороны за душераздирающей сценой посещения незнакомкой могилы родителей. Эта угрюмая девочка не может быть мной; это не мои мама и папа умерли. Я всё ещё надеюсь, что родители вот-вот объявятся, улыбнутся и скажут, что всё это — чудовищная ошибка, что волноваться не о чем, что они рядом, и мы всегда будем вместе…

Но сдавленные рыдания Кэрол развеивают эту иллюзию. Я вижу, как она, опустившись на колени у маминой могилы, прижимается лбом к холодному мрамору. И мне хочется последовать её примеру, обвить руками памятники и представить, что меня обнимают в ответ, поцеловать родительские надгробия и притвориться, что каким-то образом они это почувствуют. Но я не могу; я боюсь собственного прикосновения, боюсь того, чем оно может обернуться. Я могу только наблюдать и перечитывать надпись на парной могиле.

— Что это значит? — спрашиваю я, когда Кэрол возвращается ко мне. — «Ключ к земле обетованной»?

— Не знаю, — она переводит взгляд на Кита, — наверное, эта эпитафия была указана в завещании.

Услышав позади шорох листьев, мы втроём оборачиваемся. И у меня сжимается сердце при виде Люсии и Себастьяна, держащихся за руки.

Люсия переводит дыхание.

— Имоджен. Так и знала, что найду тебя здесь. Я… мы пришли сказать, что ты не можешь уехать, — она горделиво выпрямляет спину, — теперь я маркиза Уикершема, и я… приказываю тебе остаться.

Я открываю рот, чтобы ответить, но слова застревают в горле.

— Я знаю, тебе страшно, — мягко произносит она, — но обещаю, я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Прежде чем я успеваю ответить, Кит выступает наперёд, положив руки на мои плечи в оберегающем жесте.

— Леди Люсия, я не могу выразить, насколько соболезную вашей утрате. Этого не передать словами. Но боюсь, Имоджен должна сегодня же вечером уехать домой. Я знаю, вам будет не хватать друг друга, но ведь вы могли бы навещать…

— Это несправедливо! — кричит Люсия, сжимая руки в кулаки. — Наш дедушка живет здесь, я живу здесь. Как вы можете просто увезти её и оставить меня одну, без родителей, а теперь ещё и без сестры? Это несправедливо, правда, Имоджен?

— Куда ты ходила в ночь пожара? — вдруг выпаливаю я. — Где ты была?

Люсия шарахается, словно от удара. Себастьян бросает мне умоляющий взгляд.

— Джинни…

Но я не хочу слышать его голос; не хочу, чтобы он разуверил меня в единственном чувстве, за которое я держусь. Гнев.

— Я… я… мне было так жарко, что я вышла подышать воздухом, — бормочет Люсия, — разве это преступление?

— Ты видела, как начался пожар? Никто другой не видел, — я складываю руки на груди, — только ты слонялась вокруг среди ночи, а значит, точно что-то знаешь.

— Это ты мне говоришь? — парирует Люсия. — Да слышать это от тебя просто смешно.

— Ты на что намекаешь?

— Я видела, на что ты способна, — фыркает она, — откуда нам знать, что пожар случился не по твоей милости?