Подойди ближе

Её сердце колотилось, когда она бросилась в комнату Саманты и заглянула внутрь. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы немного успокоиться. Так, хорошо. Худший кошмар не сбылся.

Но почему дверь открыта? Схватив пару вязальных спиц и держа их перед собой на манер ножа, она на цыпочках обошла дом в поисках незваных гостей. Но в доме больше никого не было.

Патрисия закрыла дверь, заперла её на замок и изо всех сил надавила на дверь, словно могла так оттолкнуть от себя всю реальность – или, может быть, придать ей какую-нибудь другую форму.

Резко убрав руки от двери, она с шумом вдохнула. Кое о чём она всё-таки не подумала. Что, если кто-то прошёл через открытую дверь, пока она обыскивала дом?

Она снова побежала в комнату Саманты.

Там она чуть не упала в обморок от облегчения. Всё хорошо.

Саманта не спала. Она сидела в постели, натянув одеяло до самой шеи; её кулаки были сжаты, а костяшки пальцев побелели. В тусклом свете прикроватной лампочки на её глазах блестели слёзы.

Патрисия села рядом с дочерью. Она хотела крепко-крепко обнять Саманту, словно говоря ей «я никогда тебя не отпущу». Но Саманте это не понравилось бы. Она терпела лишь лёгкие прикосновения.

Так что Патрисия на несколько мгновений положила руку на плечо Саманты, потом сказала:

– Знаю, ты по ней скучаешь. Я тоже.

Саманта моргнула, и две слезинки потекли по её худым щекам. Она даже не стала их вытирать.

Патрисия долго сидела рядом с Самантой, но ни мама, ни дочь так ничего и не сказали. Наконец Патрисия встала, поцеловала дочь в макушку и вернулась в свою большую кровать.

Саманта дождалась, пока мама уйдёт, и лишь потом двинулась с места. Она легла на спину и стала смотреть, как свет и тень играют на потолке в кошки-мышки.

Если бы Сьюзи была здесь, то придумала бы какую-нибудь историю о тенях и свете, о том, как они дерутся, или танцуют, или ещё что-нибудь такое. Она постоянно что-то выдумывала.

Этого Сьюзи набралась от папы. Хотя художницей в семье была мама, а папа ходил на работу в костюме и галстуке и занимался каким-то «бизнесом», которого не понимали ни Саманта, ни Сьюзи, всякие истории любил именно папа. В свободное время он всегда или читал книгу, или смотрел какой-нибудь фильм. Умел он и выдумывать свои истории. Когда папа был дома, перед сном он всегда придумывал для них какую-нибудь сказку. А вот мама даже не пыталась ничего придумывать. «Я вам лучше прочитаю сказку из книжки», – говорила она, когда папа уезжал из города. А сейчас она даже не говорила «лучше». Просто спрашивала, какую книгу прочитать сегодня.

Одна из сказок, которую придумывал папа, была о маленьком мальчике, у которого дома есть секретное убежище в тайной комнате. В этой комнате он мог разрешить все свои проблемы, какими бы они ни были. Папа рассказал им сотни таких историй, причем мальчик каждый раз справлялся с какой-нибудь новой проблемой.

Сьюзи была уверена, что папа этими сказками намекает им, что у них дома тоже есть тайная комната. Она постоянно расспрашивала о ней папу. Отвечал он всегда одинаково: притворялся, что вешает на губы замок, а потом выбрасывает ключ.

Сьюзи считала, что проход в тайную комнату находится в папином кабинете, в дальней части дома. Саманта же думала, что это просто сказка, и радовалась, что кабинет всегда закрыт и Сьюзи не попадёт в переделку, если пойдёт искать тайную комнату.

Сейчас кабинет уже не был закрыт, потому что папа ушёл. Но Сьюзи больше не заводила разговоров о тайной комнате.

Саманта сжала губы, злясь на себя из-за того, что вообще думает о Сьюзи и её дурацкой тайной комнате. А потом она вспомнила о звуках, которые слышала по ночам. Она пыталась убедить себя, что ей всё это просто кажется. Да, так и должно быть, потому что, выглядывая на улицу, она никогда ничего не видела.

Но, лёжа в тишине, в этой странной ночной стране, где в действительности всё может быть не так, как на самом деле, она так и не смогла убедить себя, что всё это ей привиделось.

Саманта была уверена, что вокруг дома кто-то ходит.

Но кто?

И почему?

Стояло прохладное утро. Патрисия и Джини сидели рядом на террасе на качелях, отделанных жёлтыми цветастыми подушками. Патрисия понимала, что любой прохожий увидит идиллическую сцену: они с Джини сидят, одетые в широкополые соломенные шляпы, закрывающие лица от солнца, и попивают чай, прогоняя прочь осеннюю прохладу. Должно быть, они выглядят настолько расслабленными, насколько возможно. Но на самом деле они вообще не были расслаблены. Патрисия так уж точно.

Патрисия разглядывала подругу. Джини была практически полной её противоположностью – и по габаритам, и по цветам. Патрисия была высокой, стройной и темноволосой, а Джини – низенькой, пухлой блондинкой. Несмотря на все эти различия, у них была одна сходная черта – они легко могли улыбнуться или рассмеяться. Но сейчас Патрисия уже утратила эти качества.

Патрисия вздохнула, её голос дрожал.

– По-моему, мне надо сводить Саманту к другому психологу. – Она поёжилась; ей показалось, что её голос делает воздуху больно.