Подобно тысяче громов

Достаточно немного сдвинуть фокус, присмотреться получше - и будет другая картинка. Мое последнее видение: Альперович едет в машине, думает об убийстве, которое совершил, едет навстречу семи пулям, навстречу смерти. Пускай так и было - осенний вечер, мужская фигура в плаще, черная иномарка - но вдруг, присмотревшись, я увижу совсем другое лицо? Вдруг тот человек - добровольный убийца, спешащий на встречу с убийцей наемным, - кто-то другой, вовсе не Альперович? Скажем - его одноклассник, друг и партнер, вдруг это Сидор?

Вдруг он все спланировал сам? Маленький ящик, листочек бумаги, пропитанный черт знает чем? Откуда узнал? Они были друзья, кто их разберет - кто кому рассказал. К тому же - прослушка, наружка, системы слежения. Он должен был знать все обо всех. Отец был военный, сына учил лучше держать удар, все контролировать, не упускать даже малой детали из виду.

А может - обычная случайность? Вдруг в самом деле - какой-нибудь брак, слишком много амфетаминов, плохо на водку легло, просто сердце отказало, мало ли что? Ведь никакого пенициллина не было - а мы все поверили в аллергический шок. Вдруг Женя сама умерла, а все остальное - только игра, которую Сидор затеял, чтобы расчистить дорогу, убрать конкурентов? С чего я решил, что он самурай? Да и что я знаю о самураях? Может быть, это нормально - убить всех друзей, удержать дело, укрепить свой бизнес? Путь самурая - путь одиночества, большая дорога, узкая тропка.

Горский смотрит в окно, вот тормозит у подъезда машина, это за ним. Теперь я все знаю, думает он, в последнем видении - это был Сидор, он и убил. Цитаты из Виктора Цоя, военная выправка, "Звездные войны" - это был Сидор.

Вот вариант: Альперович все это подстроил, марку, убийства, самоубийство… бедный безумный мультик из новой России. Вот вариант номер два: после гибели Жени - вероятно, все же случайной - Сидор решил проредить конкурентов-друзей, инициировал следствие, заказал Альперовича, но и сам был убит.

Две версии равноправны. Достаточно сдвинуть фокус - и Альперович превратится в Сидора, Сидор - в Альперовича. Мы по-прежнему ничего не знаем. Вещества обещают истину - но всегда обманывают.

Вот звонок в дверь, входит Олег. Горский, привет, ты готов? Ну, конечно, давно тебя жду. Поехали, что ли? Может, присядем на дорожку? Какое тут "присядем", я насиделся. Ну, в добрый путь.

Может, сказать ему? Пусть он позвонит Антону и все расскажет. А впрочем, нет: я же понял только что: все, что ты можешь узнать, - узнаёшь про себя. О других - лишь догадки, и в них нету смысла.

Четырнадцать этажей. Знакомый двор. Ну, до свидания. Пустая квартира - как тело, покинутое душой. Чемоданы - в багажник. Все равно: главное, что увозишь с собой - это свой опыт.

Ну, в добрый путь. Have a good trip.

Горский вспоминает последний раз: морщинистые черные руки сворачивают на экране косяк за косяком, огромные кусты марихуаны тянутся к самому небу. Между ними идет Питер Тош и поет про Бога Джа и его священную траву.

– Они там с ума посходили, такое показывать, - говорит Антон и после паузы добавляет: - Все-таки мы живем в прекрасной стране.

Мертвый Питер Тош поет "Legalize it!", переводчик зачитывает подстрочник, словно не понимая, что говорит:

Доктора курят

Медсестры курят

Судьи курят

И даже адвокаты курят

Легализуйте Не критикуйте!

Легализуйте - и я буду ее рекламировать!

Тени умерших и живых растворяются в конопляном дыму, между ними уже нет разницы. Мир предстает исполненным гармонии, и каждому - и мертвому, и живому - находится место. Они добивают косяк, за ним еще один. А потом еще, и еще.

***

Семь лепестков. Второй приход

Сегодня я обедал с Костей. Воскресный обед в семейном доме. Света, беременная вторым ребенком. Мальчик трех лет, увлеченно играющий в "лего". Белые чистые стены, светлая комната, вкусный обед. Я выпил немного вина - Костя сказал, дорогого, - и неожиданно вспомнил все те дома и квартиры, где побывал полгода назад, когда мы играли в Шерлока Холмса и Ниро Вульфа.

Квартира Романа была неживой - как воплощение мысли, что сам он нежив, что - не существует. Хорошая мебель, голдень, позолота, в ванной джакузи, но даже на кухне пусто в шкафах и в холодильнике - холод и пустота.

Сидор жил в особняке на Ордынке. Я, когда шел туда, думал: золото, роскошь, хай-фай и хай-тек. А оказалось - тот же бардак, что у всех. Тот же бардак, что снаружи. Я смотрел на него, как он курит, сидя на подоконнике, гасит бычок прямо в стакане, и вдруг догадался: у него в голове тот же хаос, что всюду. Огромные деньги, усадьба, машина, вся эта роскошь не отличают его от алкоголика в доме напротив, от советского функционера, от инженера НИИ.