Подношение для истины

— Ты не понимаешь, о чем идет речь! — рыкнул Борис недовольно. — Куда уж тебе. Однако наш сын поднимется на амвон церкви преисполненным, он познает мои идеи с самого своего рождения и сядет на нагретый трон, как долгожданный наследник целой империи!

— Нет! — испуганно воскликнула Юля, вновь прижав руки к животу. — Ты не можешь втянуть в это и ребенка!

— Я не спрашиваю твоего мнения, — тон Бориса вдруг угрожающе понизился. — Не забывайся. Это мой сын.

— И мой тоже! И я не хочу, чтобы его жизнь превратилась в ад!

— Да как ты смеешь так говорить? Я дам ему все, склоню перед его ногами тысячи последователей. Он никогда не познает болезней, бедности, слабости, отверженности! Это не ад, Юля, это рай.

— Может быть, для тебя. Но не для него! — Юля вскочила из-за стола, намереваясь уйти. Ее била крупная дрожь, она до ужаса испугалась человека, что сейчас сидел перед ней и говорил настолько страшные вещи.

— Ты здесь никто! Ты моя жена, а значит, подчиняешься мне! — зарычал Борис, поднявшись. Он схватил девушку за руку и притянул ближе к себе, не позволяя ей вырваться. — Я буду решать судьбу нашего ребенка.

— Он не твой, не твой! — закричала Юля, истерично ударяя мужа в грудь кулаками. — Ты не дал мне выбора!

— У моей жены не может быть выбора!

— Я бы не была твоей женой, если бы ты не… Ты не…

— Я дам вам все! Вы оба будете жить, ни в чем себе не отказывая! Вам будут поклоняться, вам будут петь дифирамбы! Ты этого не хочешь?!

— Ты сломал мне жизнь, — сквозь слезы прошептала Юля, перестав сопротивляться. Силы покидали ее, кулаки безвольно опустились, и перед глазами пролегла мутная пелена. — Ты изнасиловал меня, Борис. Лишил семьи, друзей, школы, будущего. И я не позволю сделать то же самое с моим сыном. Делай что хочешь, но мы уйдем из твоей жизни.

— Этого никогда не случится, — процедил Борис, сжав руки еще сильнее. Он никому не позволит лишить себя силы и власти вновь, он никогда не отпустит своего наследника.

Восемнадцатое апреля, тысяча девятьсот девяносто седьмой год.

Яркий белый свет ламп ослеплял. Он длинными треугольниками расчерчивал серый высокий потолок. Больничная палата почти дрожала от женских криков, суеты персонала и требовательных возгласов врача.

— Пожалуйста! — сквозь всхлипы и рев умоляла девушка. Она лежала на кушетке в больничной ночнушке, заляпанной кровью, и хватала за руки санитарок что есть силы в попытках обратить на себя внимание. — Пожалуйста, не дайте забрать его у меня!

— Тужься! — упрямо повторяли две женщины, бегая вокруг девчонки. Они передавали друг другу инструменты и полотенца, то и дело поправляли капельницу, переговаривались между собой и врачом и ни разу не взглянули на свою пациентку. — Тужься, а то будет хуже.

— Умоляю вас! — прокричала Юля, зажмурившись. Ее крик то и дело срывался на беспомощный визг, все ее тело разрывало от боли, кости ломило, а кровь словно бурлила в венах. Стены вокруг стали мыльными и запятнанными, больничные запахи въелись в ноздри, повсюду мерещились скальпели и шприцы.

Последние несколько часов Юля почти выла от боли. Ее скручивало, рвало и тянуло, словно из ее чрева вырывались бесы, но никак не младенец. Девушка сопротивлялась, оттягивала этот момент как могла, ведь знала, что будет за ним. Придет Борис и разлучит мать со своим сыном. Этот кошмар Юля видела каждую ночь долгие месяцы, проведенные в лечебнице. А сейчас он происходил наяву.

— Тужься, кому говорю! — недовольно прикрикнул врач, принимающий роды.

— Защитите моего ребенка! — снова закричала Юля, игнорируя голоса санитарок, и сжала в мокрых ладонях грязные наволочки. В палате с серо-зелеными кафельными стенами было невозможно дышать, воздух здесь был отравлен, а за дверьми то и дело мелькали чужие силуэты, словно голодные волки караулили свою будущую жертву. Юля видела тени вокруг, она слышала чужие голоса и понимала, что конец уже близок. Лишь неожиданный визг младенца заставил все ее мысли померкнуть.

— Вот и все, — безликий врач поднял младенца на руки и тут же передал его одной из санитарок. — Здоровенький мальчик. Поздравляю, мамаша.

— Дайте мне взглянуть на него… — сорванным голосом прошептала Юля и чуть привстала с койки.

— Нет, тебе нужен отдых, — чужие руки легли на ее плечи и вернули девушку обратно на спину. — Отец позаботится о нем.

— Нет! Нет, пожалуйста! — Юля испуганно вскрикнула и вновь попыталась встать, но ее не отпускали. Тело, словно мешок, не слушалось, холодные пальцы безвольно сжимались в кулаки. — Умоляю вас, не отдавайте его! Не отдавайте Пашу ему!

— Вколите ей успокоительного, — хмыкнул врач, снимая перчатки. Он вновь взял ребенка, уже умытого и запелёнатого, на руки и довольно причмокнул. — Просто ангел. Вы хорошо постарались, Юлия.

— Дайте мне его…

— Копия отца! — врач проигнорировал шепот пациентки, не отрывая взгляда от младенца на руках. — Позовите Бориса, он должен поскорее увидеть своего сына!

— Нет… Нет… — Юля устало замотала головой. В какой-то момент невероятная слабость накатила на все тело, руки и ноги окоченели, а голова наполнилась ватой. Перед глазами все замерцало.