Поднимите мне веки

Оказывается, есть в народе такое поверье. Как пояснил Микола, мне надо ее убить и вынуть язык, сунув в какую-то тафту, причем непременно зеленого или черного цвета, а эту тафту положить в левый сапог, обув его на том же месте, а затем, дойдя до ворот, закопать змею под ними.

А завтра в тот же сапог положить три зубчика чеснока, да под правую пазуху привязать себе утиральник, взяв его с собой, когда пойду биться на поле.

– Можно было б с ветлы али березы взять зеленый кустец, – заметил он, пояснив: – Ну, по-нашему, вихорево гнездо. Его ежели в сапог сунуть – оно тоже славно.

– Что-то больно много ты мне собрался в него напихать, – со вздохом заметил я, решив перевести все в шутку. – Не влезет оно.

– А вихорево гнездо надобно в правый сапог, – принялся втолковывать он мне. – Да и что о нем речь вести, коль я его не сыскал.

Отбояриться удалось с трудом, поскольку на мои заявления, что я князь, а потому мне нельзя прибегать к таким нечестным ухищрениям, мясник не реагировал, простодушно считая, что в жульничестве в отношении иноземца нет ничего предосудительного, а напротив – достоинство. Он так и заметил мне:

– Он же латин.

Пришлось прибегнуть к резервному аргументу. Мол, суд-то «божий», а значит, господь и без того увидит, кто из нас прав. Или бородач не верит, что всевышний придет мне на выручку, если что?

От моего сурового взгляда Микола смешался, невнятно забормотав, что бог-то бог, да и сам не будь плох, и вообще, он куда лучше бережет береженого, то есть такого, который и сам о себе проявляет заботу.

– Я и без всяких змеючих языков управлюсь, – строго заметил я, – ибо бью только два раза – первый по голове, а второй по крышке гроба. – И напомнил про Липского.

Лишь тогда он сконфузился – получается, что принес ножичек человеку, который и без него вооружен длиннющей саблей, – и с сокрушенным вздохом тут же ловко свернул голову извивающейся гадюке, небрежно запихав ее обратно в корзину.

Сейчас мясник стоял в первых рядах и, думается, изрядно сомневался в истинности сказанного мною накануне – ударов-то я нанес много, а толку…

Да и перед своими гвардейцами становилось неудобно.

Вон они, тоже в первых рядах. Пришли посмотреть на своего воеводу и Багульник, и Дубец, и четверка тех, кого не было с нами на Никольской. Собрались и все бродячие спецназовцы, включая бригады Лохмотыша, Афоньки Наяна, стоящего чуть поодаль Семки Обетника, Вихлюя и Лисогона.

А помимо них приплелись, бережно поддерживаемые товарищами, и Зольник с Курносом и Кочетком. Единственный, кто не смог прийти, Зимник, хотя и он порывался встать с постели, но уж тут я был неумолим.

И что мне теперь – осрамиться на глазах собственных гвардейцев?! Ну уж дудки.

А тут как раз Готард, переоценив свои силы, сам ринулся в решительную атаку. Не иначе как углядел, зараза, что к этому времени раны на моих руках вскрылись – боль чувствовалась все сильнее, и намокли не только повязки – красные пятна показались и на рубахе.

Болельщики-поляки, столпившиеся на третьей стороне нашего ристалища, одобрительно взревели, поддерживая своего земляка.

Мой беглый взгляд в сторону своих ратников хоть и прибавил сил, но в то же время оказал и дурную услугу. Подбадриваемый криками шляхтич столь стремительно кинулся вперед, что я не успел оглянуться, как он все-таки ухитрился уцепиться за рубаху и рывком подтянул меня к себе, мгновенно наложив на меня и свою вторую лапу.

Теперь уже мне не оставалось ничего иного, как прибегнуть к одному из приемов, и самым лучшим в такой ситуации была «мельница». Рискованно, правда. Может не хватить сил для придания противнику нужного ускорения, но тут уж деваться было некуда – пан или пропал.

Для надежности я вначале попытался оттолкнуть его от себя, дабы он еще больше уперся и навалился на меня, что Готард, зарычав по-медвежьи, тут же и сделал. После этого я, подпрыгнув, уперся в него коленом и резко, что есть мочи рванул поляка на себя, подаваясь назад.

Вообще-то я был прав в своих опасениях – сил хватило едва-едва. На какой-то миг, когда его тело уже взлетело над моим, мы вообще застыли в шатком равновесии, и было неясно, то ли его туша вернется, припечатав меня к земле, то ли…

Получилось второе, хотя даже тогда я навряд ли смог бы добиться красивой победы, будь на его месте обычный спарринг-партнер по десантному взводу. Пускай он подо мной, но руки-то по-прежнему на моих плечах. Бить по морде лежачего как-то некрасиво, а касание лопатками земли тут не в зачет – не те правила.

Однако он на пару секунд растерялся, ошеломленный таким полетом, и потому я успел высвободиться из захвата и выкрутить одну его руку, взяв ее на излом и заставляя Готарда перевернуться на живот.

Дальнейшее было делом техники. Одна моя рука по-прежнему с силой пригибала его ладонь к запястью, чтоб в случае чего только поднажать, и все, а другая точно так же, до упора, запрокинула его подбородок вверх…